Чем ближе был Искитим, тем чаще мелькали в голове нехорошие мысли. А ну как Егор и там обманет? Сдаст с потрохами своим, а те передадут кому следует и – каюк, все планы летят в тартарары. Верины таблетки, Верина жизнь, да и Светина… ну и его, разумеется, но себя – то ему не жалко, а вот женщин своих – еще как.
Диагноз, озвученный врачом, пробудил в нем треклятое чувство вины. Такое, наверное, испытывают завязавшие алкоголики или наркоманы, когда их дети рождаются неполноценными – благодаря былым родительским «подвигам». С этого момента и навсегда они мечтают только об одном: вернуться в прошлое и выбить дурь из молодого себя – глупого, живущего одним днем троглодита, который искренне верит, что «в жизни надо все перепробовать».
Однако былое не вернуть, это общеизвестный факт. Остается менять настоящее, пока оно еще не успело стать прошлым.
– В сам поселок не пойдем, – предупредил Костя.
– Как скажешь, – отозвался Егор.
Когда они проходили мимо старой границы Зоны, Смычок ненадолго задержался у одной из секций забора. Подойдя ближе, Егор увидел, как сталкер обломком кирпича выводит на бетонной плите вертикальную черточку До нее подобных было десятка полтора, не меньше. Над черточками же багровело «К. С.».
Почувствовав присутствие ученого, Смычок одарил спутника хмурым взглядом, однако ничего не сказал. Покончив с черточкой, он присел на корточки и замер напротив еще одного ряда рыжих линий. «Ж. К.» – так озаглавлен был этот список. Сглотнув подступивший к горлу ком, Смычок резко перечеркнул этот ряд крест-накрест. Затем он спешно поднялся и, по-прежнему молча, пошел дальше.
– Будем выходить в районе Чернореченского, – бросил он через плечо. – Вы так же шли?
– Нет, мы северней, – припомнил Егор. – Выше Лебедевки.
– Хорошо по документам в Зону входить, а? – хмыкнул Смычок. – Сразу идешь куда тебе надо, чтобы по «порче» меньше топать пришлось… лафа, иначе и не скажешь!
– Наверное… – вяло отозвался ученый.
– Что – «наверное»?
– Ну, наверное… лафа.
– А почему «наверное»? Тебе разве не с чем сравнивать? Туда – по документикам, да еще напрямик идешь, строго на запад… Обратно мы разве так же? Сначала на юг, потом на восток – вон какой крюк заложили!
– Мне, что так, что так, не нравится, – признался Егор.
– Нет, это-то понятно, что в Зоне ничего нравиться не может, по определению. Но разница ведь есть…
Ученого эта беседа явно угнетала, но Косте было плевать. Окружающая тишина до того раздражала, что хотелось нарушить ее словом ли, звуком, просто нарушить, хоть как. Подобное всегда накатывает на обратном пути, когда до родного города остается пара – тройка километров и мечты о горячей ванне, мягкой кровати и теплой жене уже не кажутся такими несбыточными.