– Интересно… Написано перьевой ручкой «с нажимом», фиолетовыми чернилами. Чернила выцвели. Давненько такого не видел. Кажется, я разобрал, что здесь написано.
Катерина склонилась над столом и впилась глазами в бумажку. Картавин медленно прочитал:
– Б-а-т-р-а-х…
– И все?
– Слово «батрах» – латинскими буквами.
Она вытащила из сумочки телефон и нашла в Интернете все, что было связано с этим словом.
– Батрахос, по-гречески – лягушка. Батрахас – Мадридский аэропорт. Год открытия аэропорта тысяча девятьсот тридцать первый.
– Лягушка? Думаю, вряд ли… А вот аэропорт – интересно. Но в пятидесятых годах за границу почти не ездили.
– Написано латинскими буквами, – напомнила Катерина. Потом, заглянув в телефон, сверила название аэропорта с надписью на бумажке. – Нет!
– Что – нет? – поинтересовался Картавин.
– Не аэропорт.
– Почему?
– В испанской транскрипции звук «х» в этом слове пишется через латинскую «джей». А здесь, – она коснулась обгорелой бумажки. – Здесь написано через «кей» и «эйч».
– А кто сказал, что писал испанец?
– Скорее всего – это латынь. – Катерина засомневалась – Значит, лягушка здесь ни при чем?
– А что, если этот листок из детской тетрадки? Получил двойку и сжег в печке. Мало ли детей учат латынь?
– Мало. Среди моих знакомых таких точно нет.
Борис улыбнулся и похлопал ее по руке.
– Глупость сморозил. Хотел сказать: раньше учили.
– В пятидесятых годах – вряд ли.
– Значит – аэропорт, – заключил Картавин. – Перед войной много наших воевали в Испании. В том числе – летчики.
– Не годится.
– Почему? – Борис нисколько не обиделся за то, что она забраковала его версию.
– Летчики воевали там до Великой Отечественной. После этого нашу голландку тысячу раз топили. Бумаги жгли перед тем, как заложить ее кирпичом.
– Значит – лягушка, – легко согласился Картавин.
Глядя в его серьезное, сосредоточенное лицо, Катерина вдруг рассмеялась.
– Прости меня.
– За что?
– Все это глупости.
– Возможно, не такие это и глупости. – Он забарабанил пальцами по столешнице, как будто собирался сказать то, чего не хотел. – Послушай… Продай ты эту квартиру.
– Может, и продам. – Катерина растерянно огляделась. – Что ж… Мне нужно идти.
– Я сказал то, что тебе не понравилось?
– Да нет…
– Вижу, что врешь.
Глядя куда-то в сторону, Катерина сказала низким голосом, похожим на глухие рыдания:
– Послушай, Борис… Мне сорок четыре… Ты думаешь, легко признаться в том, что я ни на что не годна?
– Я как раз не это имел в виду, – расстроившись, Борис покраснел.
– Видишь, как вышло… Что бы я ни сделала… Куда бы ни влезла – одни ошибки. Брак – ошибка, работу потеряла – ошибка, квартиру выбрала – снова ошиблась. Чувствуешь, к чему дело идет?