– Мне все надоело! Не буду никуда заявлять! Забейте все к чертовой матери, и дело с концом!
– Что ж, вам виднее. Сегодня прикажу заложить проход кирпичом.
Катерина пошла к выходу. Задержавшись у входа в комнату Глейзеров, зашла внутрь. Подошла к печке и открыла чугунную дверцу. Заглянув туда, спросила Исаева:
– Куда делась зола?
Он глубоко вздохнул.
– Ну, знаете… Только за этим я еще не следил!
«Кто забрал из печки золу?» – на первый взгляд глупый вопрос.
Катерина не собиралась обсуждать эту историю ни с кем, кроме Исаева. Но, даже спросив у него, пожалела. Прораб наверняка посчитал ее сумасшедшей. Или еще хуже – зажравшейся бабой, которая сдерет десять шкур за пепел в печи.
Это бессмысленное событие совпало с проникновением в квартиру и наводило на определенные мысли, развитие которых грозило перерасти в новую версию. И вряд ли этой версии суждено получить подтверждение. Расследование смерти рабочих застряло на простом медицинском диагнозе, который оказался важнее здравого смысла.
Почувствовав кураж, Катерина позвонила следователю Кирпичникову:
– Это Трубникова из квартиры на Мясницкой…
– …где умерли трое рабочих, – продолжил Николай Александрович. – Как поживаете?
– Плохо!
– Что такое? – с каких это пор Кирпичникова стало беспокоить ее «поживание»?
– Сегодня ночью кто-то влез в нашу квартиру.
– Надеюсь, ничего не украли? – вопрос был формальным, он хорошо знал, что воровать было нечего, разве что известку со стен.
– Золу из печи, – Катерина шла напролом.
– Это фигурально?
– В самом деле.
– Что-то не припомню, чтобы в вашей квартире была печь.
– Теперь есть. Она была за стеной. Настоящая печь-голландка.
– И вы уже успели что-то поджечь?
– Не я. Когда ее обнаружили, я нашла внутри несгоревший кусок бумаги. На нем латинскими буквами написано слово или его часть – «батрах». Батрахос, кстати, на греческом означает «лягушка».
– Очень интересно…
– В самом деле?
– Я не лингвист и уж тем более не биолог.
– Я – тоже, – уныло подтвердила она.
– Что ж, значит, на сим попрощаемся.
– До свидания.
Бессмысленность разговора вогнала ее в безысходность. Казалось, сколько ни бейся, истина не откроется.
В два часа ей позвонила Сапега. Звонок оказался кстати. Люсьена предложила поужинать. Альтернатива была только одна: сидеть в номере и думать о том, что каждая минута приближает ее старость. Или о том, что в собственной квартире черт знает что происходит. Или еще лучше: подозревать мужа в измене. Одним словом, Катерина с радостью согласилась.
На этот раз Сапега приехала к подъезду отеля. Забравшись в машину, Катерина стала свидетелем обыденной ситуации. Новый водитель сидел, втянув голову в плечи. Люсьена орала на него, в конце концов прозвучала сокровенная фраза: