– Хотелось бы знать, что там думает этот полицейский, – проговорила она, обращая к священнику озабоченное лицо. – И где он сейчас находится? С кем разговаривает, если его нет у нас?
– Не знаю, – честно проговорил Кордэ, жалея о том, что стоит вот так, в беспомощности наблюдая за ее страхом, и не может утешить ее. – Мне почти ничего не известно о том, как они работают. Быть может, он что-то разузнает о Юнити…
– Но зачем? – удивилась миссис Парментер. – Что теперь ему до того, какой она была? – Движения ее были неровными, она то широко разводила руки, то плотно сплетала пальцы, до боли вонзая ногти в ладони. – Вы хотите сказать, что, по его мнению, раз в прошлом она вела свободный образ жизни, то могла позволить себе вести себя подобным образом и здесь?
Доминик удивился. Ему и в голову не приходило, что его собеседница могла кое-что знать о прошлом мисс Беллвуд. Это смущало… Впрочем, он мог и понять, что Вита слышала разглагольствования Юнити на темы свободы нравов, права следовать своим эмоциям и потребностям – всю ту чушь, которую она часто несла об освобождающем влиянии страстей и о том, как определенные взгляды душат людей, в особенности женщин. Раз или два Кордэ попытался спорить с ней, пробовал доказать, что на самом деле консервативные взгляды защищают людей, а в особенности женщин, после чего она окатила его гневом и пренебрежением. Так что теперь не стоило и думать о том, что Вита не присутствовала при одной из подобных сцен или не прислушивалась к словам Юнити.
Теперь, стоя на краю обюссонского ковра[10], хозяйка дома смотрела на него с подлинным страхом в больших глазах. При всей внутренней силе, которой, как ему было известно, обладала эта женщина, она казалась весьма уязвимой.
– Я даже не знаю, занят он именно этим или нет, – негромко ответил священник, делая шаг в ее сторону. – Просто это возможно. Здравый смысл требует внимания к жизни… убитой… если хочешь найти ответственного за ее смерть.
– Наверное, так, – ответила миссис Парментер с легкой хрипотцой. – Но значит ли это… не думаете ли вы… что это не обязательно был Рэмси? – Она посмотрела на Доминика, и на ее бледном лице смешались отчаяние и надежда.
Без раздумий священник осторожно взял ее руку в свою. Пальцы ее на мгновение остались безучастными, а потом ответили отчаянным пожатием.
– Как жаль, – негромко проговорил Кордэ. – Мне так хотелось бы что-то сделать для вас. Что угодно… Я пред вами в неоплатном долгу.
Вита чуть улыбнулась – коротко, на мгновение, уголками губ, – но так, словно эти слова были очень важны для нее.