Поднявшись из-за стола, Кордэ с удивлением обнаружил, что его бьет дрожь. Собственные ноги не вполне надежно держали его. Вцепившись в спинку кресла так, что костяшки его пальцев побелели, священник обвел присутствующих взглядом:
– Кларисса правильно сказала одно: все мы боимся, и страх заставляет нас плохо вести себя. Я не знаю, что произошло с Юнити, за исключением того, что она мертва. Знает это только кто-то один из присутствующих здесь, и потому все мы не вправе изображать невинность или обвинять кого-то другого, не имея на этот счет точных доказательств.
Доминику хотелось добавить, что никаких интриг с мисс Беллвуд он не крутил, однако это привело бы к новому кругу бесполезных и бессмысленных отрицаний, которых он не хотел.
– Надеюсь позаниматься какое-то время, – сказал Кордэ, после чего повернулся и направился прочь от стола, все еще сотрясаясь и всей кожей ощущая холодный страх. Предположение Клариссы было немыслимым, иначе просто не могло быть. И тем не менее оно было вполне возможным. Ее версия предлагала мотив, куда более убедительный, чем то, что можно было приписать Рэмси.
Жуткий и без того вечер довершило появление епископа Андерхилла в четверть десятого. Доминику и Рэмси не оставалось другого выхода, кроме как спуститься в гостиную и принять его. Реджинальд наносил визит в своем официальном качестве, чтобы выразить сочувствие и поддержку всему дому в самое трудное время после утраты.
Встретить его собрались все – благодаря церковному рангу гостя. И все без исключения ощущали себя очень неуютно – хотя каждый по-своему. Трифена жгла Андерхилла взглядом. Бледная Вита сидела с отрешенным видом, и глаза ее наполнял ужас. Мэлори пытался изобразить, будто его вообще нет в комнате, а Кларисса милостиво молчала: не меняя позы, она изредка посматривала на Доминика.
Епископ стоял в неловкой позе, не зная, что делать с руками. Он то сводил их вместе, то широко разводил, а потом бессильно ронял и все начинал сначала.
– В час этого сурового испытания все наши симпатии находятся с вами, – звучно проговорил он, как если бы обращался ко всей конгрегации. – Мы будем молиться за вас всеми… и всякими возможными способами.
Прикрыв ладонями лицо, Кларисса постаралась подавить нечто вроде внезапного чиха. Впрочем, Кордэ не сомневался в том, что на самом деле это был смех, и прекрасно представлял при этом те картины, которые могли являться перед ее внутренним взором. Он пожалел о том, что не может позволить себе ничего похожего и вынужден слушать гостя с полной серьезностью и выражать на лице глубокое почтение.