Не следовало забывать и о страхе перед родами, об одиночестве в самое уязвимое с эмоциональной и физической сторон время. Шарлотта прекрасно помнила о том, как чувствовала себя, вынашивая своих детей. Она могла целый день пребывать в полном блаженстве, a назавтра ощутить себя совершенно несчастной. Шарлотта не забыла все треволнения, боль в спине, усталость, неуклюжесть, гордость и смущение. A ведь ее родители относились к ней ровно и спокойно, муж только смешил ее и терпел любые ее причуды, когда это было существенно, – a общество во всем ее одобряло.
Юнити же оставалась совершенно одна. Это было нечто совсем другое.
Попыталась ли она шантажировать своего будущего убийцу? Это был бы вполне понятный поступок.
Миссис Питт направилась назад к дому, размышляя о Доминике и о той любви, которой в прошлом была тяжко ранена мисс Беллвуд. Быть может, понимая, что эта любовь докажет, кто именно был отцом ребенка… и что им не может быть Доминик.
Или все-таки может…
Холодная эта мысль вселяла в миссис Питт дурноту. Как на самом деле она относится к Кордэ и почему боится узнать это? Она ощущала страх, острый и слишком знакомый, чтобы его можно было отрицать. Молодая женщина помнила, как была влюблена в него и как глупо поступала, ощущая себя такой ранимой и уязвимой, когда он не обращал на нее внимания, или как воспаряла к небесам, когда он улыбался или что-то говорил ей… Она помнила, как жгла ее ревность, если он предпочитал кого-то еще, помнила, как мечтала и воображала всякое… Теперь, припомнив все это, Шарлотта покраснела.
Но это было нечто, подобное наваждению, разновидности любви, существующей лишь в собственном уме… совсем не похожей на ту ласковую уверенность, с которой она относилась к Томасу. Конечно, и это чувство омрачали горести и мелкие сумерки, свои сердцебиения и жгучие обиды, однако оно коренилось в реальности, в общих мыслях и идеалах, а превыше всего – в отношении к тем вещам, которые ощущаешь острее.
Миссис Питт вошла через боковую дверь в небольшой коридор, ведущий в холл. Пол был надежно укрыт ковром, и шаги ее не производили ни звука. Доминик и Вита стояли у подножия лестницы, стояли рядом, почти соприкасаясь. Они остановились именно там, где после падения лежало тело Юнити. Миссис Парментер круглыми глазами смотрела на собеседника снизу вверх, и лицо ее наполняла такая ласка, будто она только что сказала нечто личное и очень нежное. Кордэ шевельнул рукой, как бы желая прикоснуться к ней, но передумал, улыбнулся и отступил. Недолго помедлив, она пожала плечами и легкой поступью поднялась по лестнице.