Он посмотрел на Питта:
– Я понимаю, что по должности ты обязан выяснить, что именно произошло здесь сегодня утром, и честь требует, чтобы ты исполнил свои обязанности до конца, вне зависимости от того, куда приведет тебя расследование. Но ты ищешь правду, a из моего знакомства с Рэмси с полной уверенностью следует, что он не мог применить силу против кого бы то ни было, и даже против Юнити, вне зависимости от того, как бы она его ни провоцировала. – Священник склонился вперед с настойчивым выражением на лице: – Подумай об этом, Томас! Если ты разумный человек и пытаешься убедить кого-то другого в существовании, цели и красоте Бога, то едва ли набросишься на этого человека с кулаками. Такой поступок просто не лезет ни в какие ворота!
– Религиозное чувство весьма редко подчиняется разуму, – напомнил ему полицейский, садясь в противоположное кресло. – Разве ты не заучил это еще до того, как тебе позволили носить этот воротник?
Доминик чуть-чуть покраснел:
– Ну, конечно. Но сейчас девяносто первый год, конец девятнадцатого века, а не шестнадцатое столетие. Мы живем в век разума, a Рэмси Парментер – один из самых разумных людей среди всех моих знакомых. Если бы ты поговорил с ним побольше, то сам бы понял это. А о том, что произошло утром, мне нечего тебе рассказать. Я был у себя в спальне… готовился выйти из дома на встречу с прихожанами.
– А ты слышал, как кричала мисс Беллвуд?
– Нет. Дверь в мою комнату была закрыта, к тому же она находится в противоположном крыле здания.
– Миссис Уикхэм, похоже, допускает, что ее отец может оказаться виновным в убийстве. И потом, горничная и камердинер слышали, как Юнити выкрикнула его имя, – заметил Питт.
Кордэ вздохнул.
– Смерть Юнити очень расстроит Трифену, – печальным тоном произнес он. – Они весьма симпатизировали друг другу. Трифена ее просто обожала. По правде говоря, мне кажется, что она успела позаимствовать некоторые из ее верований. – Он глубоко вздохнул. – Насчет слуг не могу ничего сказать. Думаю только, что оба они ошибаются. Но как и в чем – не знаю.
Свидетельство слуг явно смущало Доминика. Он пытался найти основания, позволяющие опровергнуть эти показания, но никак не мог их обнаружить. И потому казался глубоко несчастным.
Суперинтендант вполне понимал затронутое чувство верности другу… потрясение, вызванное столь близкой и внезапной кончиной, приводит в телесный трепет большинство людей, эмоционально ранимых и теряющих в подобной ситуации способность мыслить с привычной легкостью и следовать доводам рассудка.
– Я не намереваюсь арестовывать его, – проговорил Томас громким голосом. – Для ареста нет достаточных оснований. Но я обязан провести расследование: слишком многое здесь указывает на убийство, чтобы я мог оставить это дело без внимания.