– Чего не поймут, Реджинальд?
– Наш совет Рэмси Парментеру сослаться на овладевшее им безумие! Ты меня совсем не слушаешь! Где твое внимание? – Морщины на лице Андерхилла наполняла тревога. – Ты сказала, что люди могут посчитать проявлением трусости или отсутствием верности, если мы открестимся от него.
– Но разве не это ты предлагаешь… предоставить его самому себе?
Епископ побагровел.
– Ну конечно же нет! Не понимаю, почему тебе пришла в голову подобная мысль! – вознегодовал он. – Просто на первое место я ставлю Церковь, a это означает, что я не просто должен поступить правильно – я должен поступить так, чтобы мой поступок был воспринят как правильный. А я-то думал, что, после прожитых со мной вместе лет, ты способна понять это!..
Степень собственного неведения вдруг ошеломила Айседору. Дело было не в отсутствии согласия с мнением мужа, но в неумении понять себя и его. Как могла она настолько плохо знать этого человека, чтобы не заметить, пропустить эти его качества? Эта рана оказалась настолько болезненной, что она готова была заплакать от одиночества и разочарования.
А Реджинальд все разговаривал сам с собой, вслух излагая свои мысли:
– Возможно, придется поговорить с Гарольдом Петериджем. Он пользуется известным влиянием. В конце концов, делом заинтересуется и правительство… – Епископ вновь заходил по комнате. – Скандал никому не нужен, и нам следует позаботиться о семье Рэмси. Его родные оказались в ужасной ситуации.
Айседора смотрела на него, стараясь понять, сумел ли он хотя бы на мгновение подумать о самом Рэмси Парментере, о том страхе, которого тот не мог сейчас не испытывать… о Рэмси, раздираемом сомнениями, смятением или даже чувством вины. Кому сейчас более одиноко, чем ему? Способен ли Реджинальд подумать, что этому человеку, если он невиновен, необходимо предоставить какую-то духовную поддержку, дружескую помощь, помочь ему устоять и добиться оправдания? А если он виновен, разве не священник обязан выслушать его смятенную душу, помочь исповедовать грех, найти приемлемую форму раскаяния, помочь вступить на дорогу, ведущую обратно? Она не верила в то, что пути назад нет. Тот человек, которого она знала, мог сбиться с пути, мог совершить жуткую ошибку, однако он не относился к погибшим душам, его нельзя было бросить на пути, как ненужную больше вещь. Разве не в этом состояла суть всей обязанности Церкви – проповедовать евангелие всем народам, взывать к покаянию всех, кто слышит?
– Значит, ты едешь к Рэмси, так? – спросила миссис Андерхилл с внезапной настойчивостью.