– Б'гитву, – прохрипел он. – Б'гитву давай.
Клоп выдернул из штанины заточку, подал. Арон Григорьевич размашисто полоснул остриём по тыльной стороне ладони. И Снегурочка вдруг радостно и весело заулыбалась, румянец подкрасил щёки, заалели в ушах ягодки-серёжки.
– Идут, – прошептал Клоп. – Идут уже.
Окружённый охраной, майор Самохин под руку вёл дочь к огороженному наскоро сбитой фанерой участку плаца.
– Настоящий скульптор, – говорил он. – Этого ваял, как его. Давыда, царя древнего. Потом на выставку достижений тоже. Очень был известный, очень, пока врагом народа не стал.
Девушка застыла напротив своей снежной близняшки-сестры.
– Боже, – сказала она, – какое чудо. Потрясающе. А где же мастер?
Двое вохровцев подхватили Арона Григорьевича под локти, вытолкали вперёд.
– Какой чудовищный, жуткий контраст, – сказала Снегурочка. Её передёрнуло. – Такую прелесть слепила эта отвратительная, слюнявая жидовская морда.
У Арона Григорьевича подкосились ноги, он тяжело осел в снег.
– Морда, значит, – Кальмар побагровел лицом. – Так и сказала?
Клоп перекрестился.
– Пахан, век воли не видать.
– А Тортик где?
– На больничке. Он как услыхал – враз с копыт.
Кальмар поднялся. Косолапя, двинулся на выход.
– Ты куда, пахан!? Пахан!
Кальмар не глядя ухватил Клопа за грудки, пихнул от себя. Выбрался из барака наружу. Размашисто пошагал через плац.
– Не положено, – грудью преградил путь к Снегурочке заиндевевший на морозе охранник.
– А ты что, вологодский, стережёшь никак?
– Стерегу.
– Ну давай, стереги, – Кальмар обогнул вохровца. Не обращая внимания на щелчок затвора за спиной, приблизился. Снежная красавица лучисто улыбалась ему кровью Тортика. Кальмар рванул подпоясывающую штаны верёвку. Тёплая зловонная струя жёлтым крестом перечеркнула Снегурочке грудь, ударила в лицо, воском залепила губы, изуродовала брови, размыла глаза.
За спиной грохнуло. Кальмар сунулся лицом в землю.
– Сука, – сипел он, хватая губами снег. – Падла гнилая, прошмандовка, шалава…
Арона Григорьевича отнесли на погост через два дня после того, как там же похоронили Кальмара. В сознание он так и не пришёл, лагерный врач наскоро диагностировал летальный от пневмонии.
Клоп сколотил крест, взвалил на плечи, пошатываясь, понёс к колючке.
– Вертайся назад, – преградил дорогу лейтенант из охраны. – Евреям крестов не ставят.
А Леночка Самохина выскочила вскорости замуж. За скульптора, очень известного и перспективного. Тот ваял героические панорамы и высекал бюсты вождей.