– Приветствую тебя, Полина-сама, хозяйка, – произнёс намордник после того, как был надет на Марту.
– Другое дело, – обрадовался Андрюха. – Очень вкусный кофе, спасибо.
– Моя хозяйка Марина-сама – очень красивая и достойная женщина, – выдал вдруг намордник. – И одинокая как ива у императорского пруда. И желанная как юная гейша в чайном домике, что на лужайке в саду камней.
– Марта, прекрати немедленно! – закричала Полина.
Она стремительно покраснела. Покраснел и Андрюха, он вертел в руках чашечку с кофе и снова мучительно подбирал слова, силясь хоть что-то сказать.
– Она права, – внезапно услышал Андрюха свой голос. – Красивая и желанная.
– Что вы сказали, Андрей? – на глазах у Полины появились слёзы. – Или это опять намордник? Я…
– Нет, это я сказал, – выпалил вдруг Андрюха. – «Чёрт, откуда во мне эта решительность, – подумал он».
– Вот как. Значит, намордник ни причём?
– Нет-нет, я не уверен, – вновь скис Андрюха. – Мне кажется, что я, но может быть, вовсе не я. А он, намордник. Словно его не на Марту, а на меня надели.
– Достойный самец, Полина-сама, хозяйка, – встрял намордник. – Нет ничего более привлекательного, чем проснуться утром в объятиях хорошего, воспитанного самца.
Чашка выпала у Андрюхи из рук. Кофе выплеснулось и растеклось по полу причудливой лужей. Он встал, переступил через лужу, шагнул вперёд. Полина поднялась ему навстречу, и он, плохо сознавая, что делает, привлёк её к себе.
– Спокойной ночи, Андрюха-сан, Полина-сама, – сказал намордник. – Я удаляюсь.
– Надувательство, – прошептала Полина. – Тебе не кажется, что это явное надувательство?
– Профанация, – подтвердил Андрюха. – Японские штучки. Ты слышала – нам пожелали спокойной ночи.
– Слышала, – Полинино лицо вдруг приблизилось и оказалось совсем рядом. – Обманщики. «Спокойной ночи» – о каком, интересно, спокойствии может идти речь.