Королева радостно захлопала, а король, ставивший на Алансона, едва ли не с досадой, откинулся на спинку своего кресла.
– Наконец-то вы улыбаетесь, мадам, – заметил он язвительно. – За одно это я готов присудить вашему брату победу во всём этом турнире.
– Он не примет победы, которой не заслужил, – ответила Мари.
– А меня ваше величество признает победителем?
Дофин Луи, давно уставший сидеть на одном месте, развлекал себя тем, что колол деревянным мечом одного из королевских гвардейцев. Задавая отцу вопрос, он как раз размахнулся и, что есть силы, огрел беднягу по спине.
Король засмеялся.
Мари мягко потянула сына к себе.
– Конечно, вы победитель, Луи. Вы развеселили его величество и достойны награды.
Шарль мгновенно оборвал смех.
– Не делайте из нашего сына шута, мадам. Наследник трона никого не должен веселить!
Он сердито отвернулся от жены и холодно поприветствовал Рене, который подъехал склонить копьё перед сестрой, как перед королевой турнира.
Эта холодность от внимания герцога не ускользнула. Как впрочем, и огорчённое больше обычного лицо сестры, и слишком удовлетворённое лицо Ла Тремуя.
Накануне матушка поделилась с ним своими подозрениями, что спешка с коронацией вызвана всего лишь завистью Шарля к успехам и популярности Жанны. И Рене, обременённый подготовкой к своему пэрству, поверил ей на слово. Но сегодня, несмотря на внешнюю беспечность, он внимательно присматривался ко всему и ко всем, и понял – не зависть, а что-то другое, более весомое или опасное, руководило дофином вчера и продолжает руководить уже королём сегодня. Скорей всего, спасающий своё шаткое положение Ла Тремуй снова затеял какую-то интригу и весьма в ней преуспел, доказательством чему служит откровенное одиночество подлинной героини всех этих торжеств.
Подлинной героини…
Рене задумчиво развернул коня и поехал к своему шатру. Странно, почему всего этого не замечает матушка, всегда такая внимательная и дальновидная? Да, армия боготворит свою Деву, простолюдины молятся на неё, но, если только зависть терзала Шарля, то коронация должна была бы его успокоить. А между тем, он зол и напряжён, как человек, ежеминутно ждущий удара в спину. Боится ответственности, которая легла на плечи? Или нового похода, который придётся возглавить? Или того, что Дева его покинет, а победоносное воинство без Жанны перестанет одерживать победы? Нет, не похоже… Скорее он сам уже покинул её, и правильнее думать, что боится король не ухода Девы, а как раз того, что она останется… Может, он каким-то образом догадался об истинном происхождении Жанны? Но тут Рене откровенно усмехнулся. Нет, додуматься о таком невозможно, особенно Шарлю. Но, если случилось невероятное и узнал тот, кому знать не следовало… узнал и донёс – тогда всё действительно плохо. И тогда получает объяснение и спешка с коронацией, и внезапная отчуждённость, ни с того, ни с сего окружившая Жанну. Но, кто мог узнать?! И, как?!