Володя криво улыбнулся, но, увидав торжественно-серьезное выражение лица своего спасителя, подавил улыбку.
-А вас?
-Что?
-Ну, как вас зовут?
-Отец Андрей.
Володя с уважением посмотрел на бороду собеседника.
-Вы ... поп?
Отец Андрей искоса взглянул на Володю.
-Монах. Теперь уж бывший. Жил в монастыре, да вона оно как вышло... А ты, я вижу, солдат?
Володя кивнул. Нахмурился, вспомнив ПП «Дальний».
-Солдаты шилом бреются, солдаты дымом греются, - раздумчиво продекламировал отец Андрей.
-Что?
-Это Некрасов. Поэт такой. Не слыхал?
-Слыхал, - отозвался Володя.
Отец Андрей взглянул на небо. Рассвет. Нужно идти.
-Отец Андрей, а где вы так научились орудовать этой штукой?
-Мачете, что ли?
-Ну да.
Отец Андрей взглянул на пространство перед вездеходом сплошь усеянное порубленными телами.
-А это, Володя, в монастыре отец Настоятель все посылал меня крапиву рубить. А крапива-то за баней в человеческий рост. Вот и натренировался.
Он посмотрел на солдатика в упор и засмеялся. Смех его был так мягок и заразителен, что Володя не выдержал и захохотал, забывая ужас и этой ночи, когда, расстреляв последние патроны, он остался с одной лишь саперной лопаткой, и десятка предыдущих ночей и весь мрак своего пребывания на Пограничном Посту «Дальний».
Чиркач. Александра Ивановна, Светлана
Руки, руки!
Скрюченные пальцы, мужские и женские, перепачканные грязью и кровью тянутся к ней, трогают лицо, грудь, ноги.
Зомби ухватился за прядь на голове девушки, дернул. Волосы вырвались с корнем, тварь сунула их в рот, принялась, причмокивая, обсасывать.
Светлана закричала.
Дико, страшно. Так кричит волчица, попавшая в капкан, когда железо перерубает кости и сухожилия.
Склизкие зубы вонзились в руку, но, исходя криком, Светлана не почувствовала боли.
Ей вдруг стало все равно.
Все кончено.
Ее сейчас съедят.
Ее уже съели.
Рев мотора.
Несущийся на огромной скорости автобус возник на пустынной улочке, как из-под земли.
-Так вам, суки, - бормотала Александра Ивановна, давя на газ. Она рулила одной рукой (ох, лихачка!), свободной рукой держала кусок сырокопченой краковской и время от времени откусывала от него.
На проспекте космонавта Титова переехала ползущего, словно червь, мертвяка с ногами, напрочь лишенными тканей.