На этот раз Чарльз не выдержал. Гневно уставившись на попрошайку, он сказал:
— Знаете что, сэр, даже будь ваша концессия полна алмазами, как сокровищница Креза, я и взглядом ее не удостою! Я слишком хорошо знаком с методиками вымогательства!
И он так посмотрел на него, словно собрался разорвать в клочья. Бедный доктор Макферсон мгновенно утих. Позже мы узнали, что он был безобидным сумасшедшим. В свое время он стал жертвой махинаций с рубинами и платиной, из-за которых сошел с ума. Вот и колесил он по миру, выдавая себя за уполномоченного представителя соответствующих концессий то в Бразилии, то в Бирме, то в любом другом месте, где подвернется удобный случай. А такими бровями, вопреки моим подозрениям, его наградила сама матушка-природа. Нам было его очень жаль, но, как я уже говорил, любой человек наподобие сэра Чарльза постоянно находится на мушке у прощелыг. И если бы он не принимал меры предосторожности, то его постоянно обдирали бы как липку.
Когда мы вернулись в свою гостиную, Амалия тут же бросилась на софу.
— О Чарльз! — запричитала она, заламывая руки, как царица из какой-нибудь трагедии. — Это же настоящие бриллианты! И не знать мне счастья впредь, пока я не получу их!
— Да, они настоящие, — подтвердил Чарльз. — И они будут твоими, дорогая. Их стоимость никак не меньше трехсот фунтов. Но я буду поднимать цену постепенно.
И вот на следующий день мы с Чарльзом отправились к священнику. Но Брабазон не хотел расставаться с ними.
— Я не какой-нибудь там сребролюбец, — заявил он нам. — Подарок матери и семейные традиции важнее для меня даже сотни фунтов.
При этих словах глаза Чарльза засверкали.
— Но я дам вам двести фунтов! — вкрадчивым голосом предложил он. — Подумайте, какие это дает возможности! Вы сможете достроить новое крыло к вашей сельской школе…
— Нам хватает того помещения, что у нас есть, — возразил священник. — Нет, я не продам их…
Но в этот момент его голос чуть дрогнул, и он как-то неуверенно посмотрел на запонки.
Отказ еще более распалил Чарльза.
— Сотней больше, сотней меньше — для меня неважно, — сказал он, — а моя жена получит дорогую своему сердцу вещь. Разве угождать жене — не долг мужа, а, мистер Брабазон? Я предлагаю вам триста фунтов.
Малютка Джесси прямо захлопала в ладоши от радости.
— Триста фунтов! О Дик, ты только представь себе, какие удовольствия мы сможем себе позволить и сколько всего хорошего мы сделаем за эти деньги! Ну же, уступи ему их!
Казалось, что ее голос мог растопить и лед, но Ричард не желал уступать.
— Это невозможно, — ответил он. — Это сережки моей дорогой мамы. Если бы дядюшка Обри узнал, что я продал их, он бы сильно рассердился. И как я в глаза посмотрю ему после этого?