Она сразу же заметила Джека Картера. Он был среднего роста и коренаст, черты его лица были самыми обычными, за исключением ухоженной, свирепого вида бородки, которую он вырастил, возможно, для того, чтобы скрыть несуществующий подбородок и маленькую челюсть. Он был одет в яркую клетчатую рубашку, которые обычно носят дровосеки; в Пайн-Гроув она выглядела вполне уместно, как и в Манхэттене, но что-то в его манере носить ее придавало ей вид костюма — что, конечно, так и было.
Он занимал свою любимую позу: держался более или менее вертикально, со стаканом в руке, произнося речь на пределе своих голосовых возможностей. Большинство посетителей, сидевших за столами или в кабинках, расположенных вдоль стен, не обращали на него внимания, но он собрал вокруг себя аудиторию слушателей, внимавших ему в чарующем молчании. Они не могли, как поняла Жаклин, уловить, о чем он говорил.
— …И что вы можете сказать о королевском периоде, мои друзья, а? Что о них? Вы можете подумать, что мы все еще в девятнадцатом веке, когда эти проклятые маленькие клерки сидели на своих проклятых стульях, записывая колонками цифры в своих проклятых гроссбухах! А что скажете про эти проклятые компьютеры, а? Механические мозги жуют наше общество и выплевывают из себя искалеченные части, но эти бездушные матери могут сказать вам, как много этих траханых книг… — Он остановился, чтобы перевести дух и немного освежиться.
Когда Картер опустил пустой стакан, он, очевидно, уже потерял нить своей речи. Пристально осмотрев окружающую его обстановку в поисках свежего повода к вдохновению, он увидел Жаклин.
Тишина опустилась на собравшихся людей. Своим коллективным интуитивным сознанием толпы они почувствовали назревавший спектакль. Глаза Картера вылезли как сваренные вкрутую яйца. Стакан выпал из его руки и разбился об пол.
Жаклин положила конец неловкой тишине.
— Как похоже на Салун Малемута! За исключением телевизора, вместо тапера, наяривающего регтайм на пианино. Посмотри на себя, Джек. Всклокоченные волосы и бессмысленный взгляд…
Картер выдохнул:
— Сука!
Публика была шокирована. Несколько мужчин из тех, с кем Жаклин познакомилась прошлым вечером, смущенно посмотрели на нее.
— Лживая, мерзкая сука! — заревел Картер. — Ты украла эту траханую книгу! Ты сделала все, чтобы оттеснить меня в сторону, не так ли? Тебе это не удастся, как и всем остальным! Это зависть, вот что это такое, зависть к лучшему писателю. Что ты сделала для того, чтобы получить ее, Кирби? Не только легла в кровать со Стоксом, этого было бы недостаточно, он кадрит каждого клиента…