Жаклин онемела. Оконные рамы, ставни, дымоходы, стрельчатое окно с яркими комнатными растениями… Взволнованным голосом она сказала:
— Это же дом Бетти. И Катлин. Сколько же здесь этих проклятых… очаровательных маленьких домиков?
— Первоначально их было пять или шесть, — ответила Молли. Слава Богу, она не слышала уничижительного прилагательного. — Целый ряд вдоль Главной улицы. Застройщик, построивший здание банка, хотел снести их, но тогда кому-то в голову пришла великолепная идея продать эти дома и попросить покупателей перевезти их в другое место. Они были ужасно дешевы. Отец Тома купил один. Он думал уже тогда о том, чтобы открыть гостиницу. Катлин Дарси приобрела другой. Думаю, она не могла устоять перед домиком с ее именем на фасаде и прочими штучками. Только один остался на своем первоначальном месте, потому что возникли некоторые проблемы относительно собственности. Джан Уилсон и купила его; она сказала, что он прекрасно подходит для книжного магазина, и я полагаю, что так оно и есть. У меня не хватает времени для чтения… О чем я говорила? Ах да. Я не знаю, почему архитектор, создавший их, дал им имена. Забавно, не так ли?
— Строители — смешные люди, — уныло заметила Жаклин, — может быть, он захотел дать им имена своих детей. Что такое София?
Но Молли не слышала, она поспешила, чтобы отпереть парадную дверь и широко распахнуть ее в приветственном жесте.
Жаклин следовала несколько медленнее. Говорить про окружение и вдохновение?.. А может быть, надо бы поговорить о предзнаменованиях, предопределении и обо всем таком прочем?
Жаклин открыла один глаз. Ничего тревожного не последовало за этим действием, поэтому она отважилась открыть другой.
Ее первая ночь в коттедже не была абсолютно спокойной. Она легла рано, уставшая после нескольких часов напряженного распаковывания вещей, за которым последовал плотный ужин. Ночной воздух был восхитительно свежим и прохладным, из спальни, расположенной на втором этаже, она могла видеть туманные очертания гор, вздымающиеся над верхушками деревьев. Жаклин широко распахнула окно прямо в ночь и лежала, чувствуя усыпляющую удовлетворенность. Глядя на небо, заполненное морозными звездами, она наблюдала, как тонкие занавески колышутся мелким ветерком, пока сон не смежил ее глаза.
Жаклин не могла сказать, что ее разбудило, однако она проснулась в темный колдовской час пополуночи. Жаклин лежала, не двигаясь, в ней говорило скорее любопытство, чем страх; она не видела и не слышала ничего такого, что могло бы объяснить ее неожиданное пробуждение. Однако постепенно она стала ощущать появление в своей комнате чего-то странного. Не света и не звука — запаха. Воздух был пропитан ароматом сирени.