Поллианна понимающе нахмурилась.
– Ах, да, я знаю, деньги! Это, пожалуй, и есть самое ужасное! Вы ведь, должно быть, их столько лет собирали…
– А? Что?
– Ну, собирали… Отказывали себе во всём… Брали на обед бобы и рыбные котлеты. А скажите, вы любите бобы? Или всё-таки жареная индейка лучше, просто жаль шестьдесят центов?
– Послушай, крошка, ты вообще соображаешь, что несёшь?
Поллианна лучезарно улыбнулась.
– Не беспокойтесь, Мистер Пендлтон, уж я-то отлично всё соображаю! Меня вы не обманете! Вы думаете, я не знаю, как вы экономите каждый цент, чтобы больше досталось язычникам? А когда я всё это разузнала, то лишь ещё больше убедилась, что вы только снаружи неприветливый, а душа у вас очень и очень добрая! Мне Нэнси всё-всё про вас рассказала!
Больной открыл рот от изумления.
– Эта Нэнси сказала вам, что я собираю деньги для… Боже правый! Хотел бы я знать, что это за особа!
– Ну, наша Нэнси. Она работает у тёти Полли.
– У тёти Полли? А тётя Полли кто такая?
– Ну, это Мисс Полли Хэррингтон. Я с ней живу.
Больной едва не вскочил с кровати.
– Мисс… Полли… Хэррингтон! – прошептал он. – И ты с ней живёшь?!
– Ну да. Я ведь её племянница. Она взяла меня к себе на воспитание. Из уважения к памяти моей матери, ну, вы поняли, – очень тихо пролепетала Поллианна. – Она приходилась ей сестрой. Ну, а после того, как папа решил переселиться жить к маме и к моим маленьким сестрёнкам на небо, у меня здесь, на земле, никого не осталось – ну, если, конечно, не считать дам из благотворительного комитета. И тогда тётя взяла меня к себе.
Больной молчал. Голова его теперь покоилась на подушке, а лицо вдруг стало таким белым, что Поллианна испугалась и неуверенно поднялась со стула.
– Я, пожалуй, больше не буду вас утомлять, – проговорила она. – Надеюсь, что студень придётся вам по вкусу.
Больной вдруг повернул к ней голову и открыл глаза. В их тёмных глубинах удивлённая Поллианна прочла необъяснимую тоску.
– Так значит, ты – племянница Мисс Полли Хэррингтон? – уже ласково спросил он.
– Да, сэр.
Взгляд его тёмных глаз всё ещё продолжал скользить по её лицу, отчего Поллианна почувствовала лёгкое смущение.
– А вы, должно быть, с ней знакомы? – тихо спросила она.
Губы Джона Пендлтона искривились в странной усмешке.
– О да! Я с ней знаком! – воскликнул он и затем, немного помолчав, всё с той же загадочной улыбкой медленно спросил: – Надеюсь, это не она прислала мне студень?
Поллианна явно расстроилась.
– Н-нет, сэр. Это не она. Она сказала, что упаси меня Бог дать вам понять, будто это она. Но я…
– Я так и думал, – только и ответил больной, отвернувшись. А Поллианна, расстроившись ещё больше, на цыпочках вышла из комнаты.