— А сон?..
Марина разочарованно вздохнула и, облизав пальцы, обиженно заметила:
— Ты специально о нем думать забыл. Чтобы не впадать в мистику и не идти на поводу у женщины. Из вредности и мужского шовинизма пренебрег моей интуицией, подсказавшей мне правильное направление поиска.
— Сны штука обманчивая. — Поспешил успокоить ее Марат. — Чаще всего они содержат набор неясных намеков, предчувствий, интуитивные прозрения подсознания, разные нечитаемые во время бодрствования знаки Судьбы. Их энергетика меняется в соответствии с общим состоянием организма: с его здоровьем или нездоровьем, счастьем, горем, подавленностью, возбуждением, спокойствием. Вещие сны случаются редко. К ним необходимо прислушиваться, но безоговорочно им верить не стоит.
— Нет — стоит!
Девушка подскочила на кровати и, развернувшись всем корпусом к собеседнику, встала там на колени, напомнив ему о ритуальных поклонах в начале тренировки каратеистов.
— Во сне тебе впервые показали, что Влад жив. Так? Мертвецов же трое было: Славка, Ирокез и спецназовец с озера. Влада среди покойников не оказалось… Помнишь?
— Ну, допустим. — Подтвердил тот.
— Славка пытался тебя убить?
— Ну, пытался…
— Ирокез не позволил?
— Ну, не позволил…
— Хватит нукать. Нарочно издеваешься? Лучше ответь: почему?
Марат, припоминая монолог Николая, озадаченно почесал затылок и, наконец, заговорил:
— Он меня отправил искать трупоеда, подвесившего на Эйфелевой башне трех младенцев. У одного во рту ржавая уключина весла, у второго — скальпель, у третьего — велосипедный звонок. Третий — лишь притворяется мертвым и ждет, пока двое первых начнут разлагаться, дабы ими полакомиться. Он всех, включая себя, и подвесил.
— Правильно.
— Что тебе правильно?
— Да проснись же ты, наконец! — Возмутилась его собеседница. — Скальпель, ржавая уключина, велосипедный звонок…
— Погоди, погоди… Кажется, мне становится ясным… Прослеживаются соответствия: скальпель — хирург — Славян; ржавая железяка — коллекционер скобяных изделий — Ирокез; велосипедный звонок — словоохотливый недруг Эйфеля и Пикассо — Влад. Лозницкий считал символ Парижа самым уродливым сооружением на планете. Он его почти ненавидел. Если я найду последнего висельника, Ирокез обретет покой, умрет по-настоящему, как он сам выразился: «с концами»…
— И значит…
Марина, будто дирижируя оркестром, помахала в воздухе руками.
— Значит, ты ему до сих пор опасен. Он обязательно попытается тебя убить, или предоставит эту возможность другим. Благо — есть кому. Влад ни за что не допустит твоего возвращения к нормальной, законопослушной жизни. Ты единственный свидетель его причастности к преступлению, обвинитель и судья.