Стащить немножко карбида не составило никакого труда: в те времена никто ничего ни от кого не прятал. Этот карбид мы принесли в школу и высыпали в туалет, чтобы посмотреть – бабахнет или нет. Эффект и в самом деле был впечатляющим: вся канализация в школе забурлила как Ниагарский водопад! Учителя высыпали из учительской в ужасе: «Кто?! Кто это сделал?! Признавайтесь!» Но мы не признались, и виновных так и не поймали. О нашем хулиганстве папа узнал случайно: ух, и досталось же нам тогда от него! Мы сами проболтались. Перешептывались, припоминая, как здорово забурлило-зажурчало, обсуждали, где взять карбида еще, чтобы повторить этот эксперимент, а папа услышал…
Мама была мягче. Понимала, ласкала, прощала, гладила по голове, как и положено маме. Помню, однажды летом меня отправили в пионерлагерь – туда и нас, не пионеров брали! Из этого лагеря я пришел домой пешком, несмотря на приличное расстояние. Все там показалось мне чужим и странным: нужно было обедать за большим, неуютным, как в казарме, столом. Выполнять какие-то дебильные команды по свистку, звонку и горну. Утром нас строили на лагерные линейки, а вечером таким же строем – ать, два! – вели мыть ноги. Мне это категорически не нравилось. Речевки, сборы и переклички почему-то тоже пришлись не по душе. Я решил: дома лучше. Собрался и отправился в город.
Как мой побег прозевали пионервожатые и воспитатели и досталось ли им потом за это, я не знаю. Помню только, что меня переполняло чувство радости и гордости, когда я, отмахав пешком бог знает сколько километров, усталый, но страшно довольный собой, подходил к своему дому.
Мама все поняла с порога: «Ивар, ты что? Вернулся? Тебе не понравилось в лагере?» Я кивнул. «Ну, что же ты стоишь? Заходи скорее, ты дома», – сказала она и погладила меня по голове.
Моё детство закончилось рано. Намного раньше, чем у других моих сверстников. В 14 лет я решил, что пора работать и зарабатывать деньги. Нет, никто в семье меня к этому не принуждал, никто не попрекал куском хлеба. Напротив, родители делали все возможное для того, чтобы мы ни в чем не нуждались. Просто мне захотелось иметь свои карманные рубли – на кино, мороженое, пластинки.
«Ты же ничего не умеешь! Хочешь зарабатывать – иди на завод, там тебя всему научат», – посоветовал отец. Папа хотел, чтобы я выбрал надежную мужскую специальность, например освоил слесарное дело. И я устроился на завод учеником слесаря. А параллельно продолжил учебу в вечерней школе рабочей молодежи.
В то время детский труд не слишком приветствовался. Помню, меня вызвали на какую-то комиссию, которая долго и нудно решала, сколько часов мне, подростку, положено работать. Но, тем не менее, я своего добился. Так началась моя взрослая жизнь. По вечерам – учебники, днем – работа в трамвайном депо: я разбирал мосты, ходовую часть трамваев и получал за это неплохие деньги. А затем освоил параллельную специальность – стал наладчиком.