Хахам Абрам почувствовал слабость в коленях.
— Не нужен он нам, мы отказываемся от него! — крикнул кто-то.
— Пусть немедленно убирается отсюда! — поддержал его другой.
Базаза горящими глазами обводил молельню.
— Весь город должен немедленно узнать, что Занкан отныне не наш соплеменник! Так и только так спасем мы наши семьи! Отсечение, отсечение!
— Мы же сказали, что отказываемся от него! — Намтала, поднявшись, махал Иораму рукой. — Не тяните с решением, дети Израилевы. — Голос его дрожал от нервного напряжения.
Из другой группы верующих вышел Давитиа, худой мужчина лет сорока.
— Ты там, сядь на свое место! — крикнул он Намтале и повернулся к Базазе. — Минуточку, Иорам, ты не тот человек, по чьему слову верующие будут принимать решение — отсекать там кого-то или не отсекать. А ну слазь оттуда! Сколько поколений нашего народа прожили на этой земле, и, что, ни один иудей никогда ни в чем не ошибался? Когда это было, чтобы наши семьи разоряли? Ежели Занкан Зорабабели сделал что-то не так, значит, нам надо поступить еще хуже? Мы же все сыны Израилевы, мы должны поддержать человека, который ничего, кроме добра, не делал!
— Что ты там несешь? — взъярился Базаза. — Что, нам жертвовать семьями?!
— Иорам Базаза, — улыбнулся Давитиа, — мы все прекрасно знаем, где собака зарыта!
И тут к возвышению направился Бено Какитела. Поднявшись, он оглядел молельню и спокойно заговорил:
— Уважаемые верующие, Давитиа абсолютно прав, не надо торопиться, решать с бухты-барахты, чтобы потом нас не засмеяли люди. Занкан оказал медвежью услугу Грузии и всему грузинскому еврейству. Сегодня вся страна гневается на нас, и мы должны что-то делать, любым способом смыть с себя этот позор. Мне нравятся слова Давитиа. Не будем спешить, не будем изгонять Занкана Зорабабели из общины — за ним числится немало добрых дел. Попросим его самому отказаться от нас, уехать из Тбилиси сегодня же, по своей воле. Нам будет больно, но это будет сделано во имя покоя всех евреев!
Раздались возгласы:
— Правильно!
— Так, пожалуй, будет лучше!
— Мы не посмеем оскорбить его!
— Дай Бог вам добра и благоденствия! — продолжал Какитела. — Вы правы, мы не можем оскорбить его! Мы ничего не решаем, Занкан сам откажется от нас, сам объявит, что не является членом нашей общины. Дай Бог ему всего самого хорошего, но пусть он будет вдали от нас!
— Ты не прав, Бено, — Базаза все никак не мог угомониться, — ежели Зорабабели уйдет от нас по своей воле, какое же это наказание?! А мы должны наказать его, все должны увидеть, община наказывает тех, кто ее ни во что не ставит.