Саурмаг Павнели заперся в доме, ни к кому не ходил, никого не принимал, да и вряд ли бы кому было приятно общение с этим разгневанным на судьбу человеком. Иванэ Палаванди с присущей ему иронией говорил о царе-супруге: внешне он превосходен, прекрасно владеет мечом, ничего не скажешь, но… дай-то Бог, чтобы он оказался достойным мужем и правителем страны!
Тарханисдзе же твердил только одно: посмотрим, посмотрим, посмотрим.
Абуласан приуныл: неужели все сделано, неужели никаких дел не осталось?! Он даже себе не признавался, какая обида на Юрия Боголюбского копилась у него в сердце: «Ужель я зря старался, ужель я сделал его царем, чтобы он наплевал на меня?!» Но вскоре ему был пожалован титул эриставт эристави[23], и, если бы не приступы головокружения, он чувствовал бы себя в меру счастливым. А через несколько дней появился царский курьер, объявивший, что великая царица наутро ждет его.
Войдя в зал, Абуласан увидел Боголюбского, с самодовольной улыбкой взиравшего на него. Царь-супруг приветственно хлопнул его по плечу и обернулся к дверям — в зал входила Тамар.
— Я назначаю тебя мечурчлетухуцеси — главным казначеем страны, — с мрачным видом изрекла царица.
Абуласан преклонил перед ней колени, и в глазах Тамар сверкнула молния.
— Надеюсь, ты используешь во благо страны свою новую должность, — продолжала царица, передавая Абуласану грамоту так, словно это был не лист бумаги, а колючий еж, от которого ей хотелось поскорее избавиться.
С тех пор прошло довольно много времени, вот и зима подошла к концу, и для Абуласана уже не составляло секрета, кого обрадовало его назначение главным казначеем, а у кого вызвало раздражение.
Абуласан сидел у очага, которому он поверял свои сокровенные мысли, и оценивал достоуважаемых при дворе вельмож. Пытался заглянуть в душу каждому, сопоставить их слова с их же делами.
Кахабер Варданисдзе — бывший главный казначей — на торжественном приеме у царицы ничем не выдал своих чувств. Будто у него отобрали не казну, а простую иголку. Известив о новом назначении Абуласана, царица обернулась к Варданисдзе и, тепло улыбнувшись ему, спросила, не желает ли он сказать несколько слов. Кахабер Варданисдзе покорно склонил голову.
— Нет, — ответил он, — кроме того, что я служил вам верою и правдой, пока на то была воля ваша, и, если я заслужил чем-то ваше неудовольствие, вы уж простите меня.
Он подошел к царице, преклонил колени и склонил голову. Царица отвела взор, не хотела встречаться взглядом с отставным казначеем. В этот момент раздался громкий смех царя-супруга Георгия Боголюбского, и все обернулись к нему. И Абуласан вновь увидел просверк молнии в глазах царицы.