Абуласан уставился на пламя в очаге. Пламя, казалось, гудело совсем о другом: Абуласан — ничто для крестника Палаванди, выученика Саурмага! Он — их человек, это они посоветовали царице назначить его на должность военачальника! Вот и сошлось! Образовалась троица: Палаванди, Саурмаг, Мхаргрдзели!
«Все трое во мне души не чают… Тем более когда я на коне! Мое имя не дает им спать по ночам, а днями лишает покоя». Абуласан закрыл глаза. Острое сожаление кольнуло его — как он проморгал продвижение Мхаргрдзели на военном поприще!.. Он бы остановил его, конечно же остановил бы… Разве Палаванди или тот же Саурмаг скажут что-нибудь лестное о Боголюбском?! О, Абуласан прекрасно знает, какого мнения о нем эта троица!
Он встал, нервно зашагал из угла в угол, горькая мысль заставила его яростно метаться по комнате. Буравящий взгляд амирспасалара не давал ему покоя. Буравящий взгляд и странная ласковость. Ведь этот человек, амирспасалар Саргис Мхаргрдзели, известен своим умением заманивать врага в нужные ему ущелья и там уничтожать. Он мастер заманивать.
Абуласан замер посреди зала. Снова уставился на гудящий огонь.
«Мастер заманивать… Мастер заманивать! — Казалось, языки пламени выкрикивают эти слова, хотят донести до слуха Абуласана. — Мастер заманивать!»
Все знали об этом таланте Саргиса Мхаргрдзели, и все же многие становились его жертвами. Как ему это удавалось? И почему этот всевластный, всесильный и коварный человек угодничает перед Абуласаном?
«Юлит щенком, потому что на самом деле хищник», — заключил главный казначей.
— Знаешь, почему он так ведет себя? Он никого не любит, никого не уважает… — сказал как-то Абуласану Парнавазисдзе, — он думает только о себе и своей выгоде. Он со всеми мил, чтобы ни с кем не сближаться, и никого не воспринимает всерьез… Ну-ка попробуй заговори с ним о том, что тебя волнует, он тут же сделает все, чтобы отделаться от тебя.
Главный казначей остановился возле кресла и снова посмотрел на гудящее в камине пламя.
Парнавазисдзе, правда, успокаивал его, но Парнавазисдзе смотрит на все со своей колокольни. От Абуласана же ничто не укроется, он нутром чувствует, что дело обстоит не так, как кажется Парнавазисдзе.
Острый слух Абуласана уловил чье-то дыхание за спиной. Резко обернувшись, он увидел Диомидэ, с гримасой на лице смотревшего на него.
— Почему вернулся? Какие-нибудь новости?
— Мои новости подрывают устои государства и семьи…
— Ты что это ходишь вокруг да около, разве так говорят с господином? — Абуласан сдвинул брови и опустился в кресло.
Диомидэ не спешил отвечать.