Но за последние несколько дней ее отношение к нему изменилось, исчезла легкость в общении. И он не понимал, почему. Он вел себя как джентльмен, хотя это было нелегко. Он привык к быстрому успеху у женщин, но всерьез ни за кем не ухаживал со времени катастрофы с Сильвией. Он довольствовался доступными женщинами, теми, кому не нужно было ничего другого, кроме послеобеденного развлечения.
От Лорен Брэдли он хотел большего. Пока он не отдавал себе отчета в том, чего именно. Но его тянуло к ней, и это влечение было новым и сильным. И некоторое время ему казалось, что она тоже не прочь разобраться в том, что же это за первобытная сила так влекла их друг к другу. Но неожиданно она проявила норов, как необъезженная кобыла перед скачкой, что-то чувствующая, взволнованная, но не вполне уверенная в том, что знает, чего от нее ждут. Он посмеялся над собственными причудами. Вероятно, он придает этому больше значения, чем следует. Все же желание было очень сильным, а тоска в душе пугала его больше, чем крейсер янки. Он так долго был одинок. Всю свою жизнь. А в течение нескольких быстротечных часов… он почувствовал себя так, словно он перестал быть одиноким в этом мире.
Он раздраженно выругался.
На корабле было немного мест, где можно было бы спрятаться. В сущности таких мест вообще не было. Лорен обнаружила это на следующий день.
Минувшей ночью тесные стены каюты угнетали Лорен, и она не понимала, как мог Адриан терпеть такую тесноту. Лорен всегда любила бывать вне дома, и даже в самую суровую зиму она держала окна приоткрытыми. Ей доставляли радость долгие прогулки и созерцание солнца и луны, менявшиеся местами в своем бесконечном цикле. И она любила ощущать на своей коже дыхание свежего ветра.
Но эта маленькая каюта была душной, и Лорен чувствовала себя так, словно ее погребли заживо. В то же время она знала, что куда бы она ни пошла, она все равно наткнется на Адриана.
Когда она встала, Сократ все еще спал, и она не знала, сколько уже было времени. Она зажгла масляную лампу и несколько секунд смотрела на него. Четыре лапы были раскинуты во все стороны, и он напоминал ей спящего ребенка.
Раздался стук в дверь, и она поспешила ответить. Сердце ее застучало, но это был не Адриан. Перед нею с двумя ведрами воды в руках стоял моряк, которого она видела, когда поднималась на борт корабля.
— Капитан просил засвидетельствовать вам свое почтение, — произнес он с некоторой неловкостью, словно ему перед этим долго объясняли, что и как он должен сказать. — Я сейчас принесу вам завтрак.
— А капитан?