— Самое время, — прошептал он, — затеряться во тьме.
Лорен смотрела, как один за другим исчезают далекие огни. Казалось, что они с Адрианом одни во мраке ночи. Даже громкие голоса команды стихли до шепота, и в огромном пустом пространстве слышался лишь звук воды, плещущейся о корпус судна.
И эта неожиданная пустота вокруг соответствовала пустоте в душе Лорен. Руки Адриана все еще обнимали ее, и эти объятия дарили ей глубокое наслаждение. Но все это ложь, напомнила она себе. Для него это ничего не значит, равно как и для нее теперь тоже.
Она заставила себя спросить:
— Разве это не опасно… идти без фонарей?
— Джонни лучший из лоцманов. Он видит, он чувствует каждый риф, каждый выступ суши во тьме ночи. Черт побери, если я понимаю, как он это делает. Думаю, что в нем есть что-то от совы.
«Говори, говори», — мысленно молила она.
Только бы отвлечься от этих ощущений.
Лорен чуть-чуть подвинулась, и руки Адриана подвинулись вместе с нею. Соприкосновение кожи, соприкосновение тел было до боли приятным. Ей хотелось, чтобы его руки двигались, хотелось вновь испытать те восхитительные ощущения, которые давали ей возможность постигать полноту жизни.
Она почувствовала, что ее дергают за юбку, и посмотрела вниз, едва различив Сократа в темноте. Потом она запрокинула голову. Тень от головы Адриана, его резкие правильные черты были так близко и стали еще ближе, когда она почувствовала его губы на своей щеке и он легонько повернул ее, так что она оказалась скорее сбоку, чем перед ним.
Сердце ее стучало так громко, что ей казалось, что он мог слышать этот стук. Ее рука, лежавшая на поручне, дрожала. Его губы двинулись дальше, они нежно и ласково искали ее губы.
Лорен знала, что их скрывает чернильная темнота и что никто из команды не может их видеть. Казалось, что они одни под бесконечным пространством небосвода и на свете нет больше никого, кроме них двоих. Она почувствовала, что ее губы крепче прижались к его губам, и поняла, что отвечает на его поцелуй, что рот ее приоткрывается навстречу его нежной настойчивости.
Бурные, неистовые, уносящие в неизвестность чувства затопили ее. Радость. Желание. Предчувствие. Опасность и напряженность лишь обострили, усилили ее ощущения до такой степени, что она перестала понимать, как она может это вынести, как может удержать все эти чувства в себе и не взорваться. Она начинала теперь понимать то, что говорил Адриан об опасности.
Или это и была опасность?
Она в беспамятстве отступила назад.
— Нет, — прошептала она, и его руки ослабили объятия.
Его губы что-то шептали у ее щеки. Потом его рука поймала ее подбородок и заставила Лорен взглянуть на него. Она не могла как следует видеть его лицо, но мысленно она представила, что он слегка улыбается и вопросительно смотрит на нее.