— Не твой ли это отец Михаил Афанасьевич? В начале войны перебежал к немцам, а сейчас проживает в США, в штате Флорида? — вкрадчиво спросил Шварц бледнеющего Ползунова во время уединенной беседы с ним в своей квартире.
Солдат вздрогнул, схватил фуражку и увидел, что маленькая записка с адресом, которую он прятал, перекладывая из одного места в другое, бесследно исчезла. С ужасом и отчаянием взглянул на Шварца.
— А ты, оказывается, трусишка! — с ухмылкой произнес Шварц. — Вижу, что твой отец был храбрее, решившись на переход через линию фронта.
— Он был освобожден немцами из тюрьмы в городе Ржеве, — беспомощно лепетал Ползунов, — где сидел за растрату. Это я говорю со слов матери.
В узких и темных глазах Шварца вспыхнули лукавые огоньки:
— Мать… — выругался он отвратительными словами. — Тоже хороша! Еще не окончилась война, а она уже спуталась с другим. Чуть ли не с капитаном?
И Ползунов понял: Шварц знает все. Видимо, обо всем этом рассказал отец.
— Нам тяжело жилось после того, как мы покинули Ржев и обосновались в новом месте. А капитан помогал, был мне вторым отцом.
Шварц сдвинул брови, закурил сигарету, постучал обгоревшей спичкой по коробке и сказал властным тоном:
— Двух отцов не бывает, мальчик, запомни. Об отце, надеюсь, помалкиваешь?
— Мать всем говорила, что он погиб на войне. С тех пор своим отцом я называл капитана, — простодушно и все еще испуганно бормотал Ползунов.
Шварц вытаскивал спички из коробки и ломал одну за другой:
— А кто знает об адресе?
— Перед отъездом в армию я ездил к бабушке в Ржев. Она любила меня, рассказала, что отец жив, дала адрес. Об адресе я не говорил никому.
Тут Шварц впервые улыбнулся. Помедлив, он вынул из внутреннего кармана своего элегантного пиджака небольшой листик бумаги и, улыбаясь, потребовал.
— Читай.
Знакомый почерк, почерк родного отца, поплыл перед растерянным взглядом Ползунова… Несколько десятков слов. Он перечитал их бессчетное количество раз и запомнил до конца жизни.
Затем Шварц показал и фотографию. При этом он заметил завистливый взгляд Ползунова. Пододвинув к возбужденному солдату листок бумаги и автоматическую ручку, Шварц приказал:
— Пиши.
Он продиктовал ответ отцу, который по своему содержанию скорее походил на обязательство Ползунова шпионить против своей страны.
Шварц не любил отвлеченных рассуждений. Он был человеком дела. Он заставил Ползунова подробно описать свою жизнь, указать имена и места жительства всех родственников и близких знакомых, кратко охарактеризовать их.
Все это внимательно перечитал и, глядя на Ползунова в упор, тихо, почти шепотом, вынес приговор: