Я подъехал к ней на автомашине и, видя ее удивление, решил действовать напролом, не давая опомниться.
— Кажется, неувязка, — сказал я с досадой и огорчением. Срочно вызывают в штаб. Поездка может сорваться.
— А я уже позвонила Францу.
«Великолепно» — подумал я. А вслух сказал:
— Тогда поедем к нему извиняться… — и открыл дверцу автомашины.
Она беззвучно шмыгнула в машину. Уселась и, закинув назад голову, беспечно пролепетала.
— А потом вы подбросите меня к маме?
Ибрагим с места взял скорость…
Не я виновник того, что приехала она не к маме, а в хмурое серое здание с небольшими комнатками для допросов.
Не я виновник того, что пролила она много слез, прежде чем начала говорить.
А сказать ей было о чем.
На столе лежал фотоаппарат «минокс», умещавшийся в ее пудренице. Лежала и проявленная фотопленка с изображением плакатов и схем. Да и сама она была уже сломлена и, по-видимому, готова была признаться, дать показания.
— Почему вы, — заговорил я, видя, что она успокоилась, — может быть, менее виновная в преступлениях, должна будете расплачиваться за них. А Франц и Эльфи останутся на свободе, будут развлекаться и посылать на смерть новые жертвы…
— Нет! — воскликнула она, перебивая меня.
Она вся вдруг преобразилась. Глаза ее загорелись затаенным злорадством. Рот открылся…
— Это он сделал меня шпионкой. Он бил нас, когда мы не имели материалов. Запирал в кладовой, морил голодом. Заставлял спать с русскими офицерами. Не думайте, что он добр. Они хотят заманить вас на Урфар, похитить, заставить оклеветать Родину.
— Успокойтесь, — попросил я, — говорите спокойно.
Наконец, она замолчала и, отдышавшись, спросила упавшим голосом:
— Вы его арестуете сегодня?
— Да, — сказал я.
— А Эльфи?
— Да, — сказал я.
— Тогда пишите…
Теперь, даже если бы сам Зарницкий попробовал зажать ей рот, она бы продолжала говорить жестами.
К «Эспрессо» на Карлсплатц я прибыл с пятиминутным опозданием, предусмотренным планом. Накануне прополоскал рот спиртом. А вид у меня и так был довольно потрепанный после бессонной ночи.
Зарницкий открыл дверцу такси. Я поздоровался, потянулся, зевнул. Сел рядом с Эльфи и объявил:
— Поехали. Я буду спать.
«Все должно решиться сегодня, — не переставал думать я, — в ближайшие два-три часа. Протокол допроса Инги — замечательный документ для прокуратуры и суда. Но есть еще и материалы экспертизы, и вещественные доказательства. Теперь все эти документы представляют стройную систему прямых и косвенных доказательств, уйти от которых невозможно».
Рассуждая, я поймал себя на том, что действительно начал дремать. В машине меня укачивало.