Нить курьера (Никуляк) - страница 97

— Нет, ждите, — сказал я, — обязательно ждите. И не только его, но и нас. Брать его будем здесь с поличным, с вещественными доказательствами. Хотите, я вам скажу, чем занимался Ползунов от отбоя до своего отъезда в Вену?

Начальник политотдела снова посмотрел на меня вопросительно.

— Как видели сами, — говорил я, — с вечера он поспал. Затем при свете фонарика у себя в кинобудке зашифровал телеграмму. Сделав это, направился к месту хранения рации, связался со шпионским центром в Вене и сообщил, чтобы его не встречали, т. к. едет с напарником. Снова запрятав рацию, отнес портсигар в тайник, после чего отправился в кинобудку, лег в постель и проспал до прихода Калюжного. Сейчас он, по-видимому, досыпает в пути.

Снова наступило молчание. Время шло.

— Пойдемте к машине, — предложил я, — ведь к утру мы должны быть в Вене.

Начальник политотдела еще постоял немного, посасывая трубку, потом, выколотив ее о ветку дерева, пошел вперед. Молча мы подошли к нашей автомашине, стоявшей на асфальтированной площадке у гаража.

— А пока прошу вас — вы ничего не видели и не слышали, — шепнул я ему.

— Об этом не беспокойтесь. Приезжайте. Я помогу вам закончить дело.

— Спасибо. Благодарим вас за помощь. Она нам очень нужна… До встречи.

Хотя ночь была на исходе, мрак был такой глубокий, что, казалось, близилась полночь, а не рассвет.

Ибрагим шумно поплевал на ладони, уселся поудобнее у руля и, затянув осетинскую мелодию, медленно вывел машину на освещенную асфальтированную дорогу.

В автомашине я погрузился в раздумье. Теперь уже было ясно, что солдат оказался гнусным предателем — стал шпионом, которому вражеская разведка доверила код, рацию, а возможно, и кое-что другое.

Каким же образом этот человек, по существу еще юноша, повернул оружие против своего народа, стал среди советских воинов солдатом из стана врага. Где пролег тот невидимый мост, который послужил опорой для бегства человека из мира, где он мог жить и творить прекрасное, в мир врагов, в мир постоянных тревог и страхов? Думал ли об этом солдат, совершая измену? Думал ли о позоре и смерти, которая теперь постоянно шла за его спиной. Ведь предатель — это самое гнусное существо, достойное только презрения и уничтожения.

— Скажи-ка, Ибрагим, как у вас в народе говорят о предателе?

Ибрагим включил внутреннее освещение, посмотрел на часы, зевнул и ответил:

— По-разному говорят. Не любят у нас предателя. Говорят, например, что предатель из собачьего корыта хлебает.

— Из собачьего? Что ж, правильно. Лучше не скажешь. Бросил свой народ — никто тебя не согреет, не накормит и не напоит.