Дверь я открывал без особой радости, хотя и знал, кто за ней стоит.
- Привет, я опоздала, - выпалила Таня с порога.
Она выглядела очень усталой и, пока раздевалась, делала все невпопад. Уронила пальто, наступила мне на ногу, забыла снять полусапожки.
Сегодня на ней были черная бархатная юбка, более короткая, чем вчера, и серая обтягивающая майка с очень короткими рукавами.
- Как посидели? - спросил я, чтобы как-то поддержать разговор.
Hаверное, я выглядел не лучше. Хороший, однако, вечер намечается.
- Hормально, только что-то все затянулось немного, прости, - виновато ответила Таня и прильнула ко мне всем телом.
Посмотрев в мои глаза, она нежно поцеловала меня в губы. По запаху я сразу определил, что она уже выпила. Кроме того, от нее заметно пахло табаком, несмотря на мятную жвачку, которую она жевала.
- Ты выпила? - спросил я ее и тут же мысленно хлопнул себя по лбу.
Какого черта я спрашиваю об этом? Она мне ничем не обязана, а веду себя так, словно имею право ей указывать.
- Прости, - сказала Таня. - Я выпила немного лишнего и... Тебе это не нравится?
- Да нет. Все нормально.
- Я же вижу, тебе это не нравится, - на этот раз утвердительно заявила она и опустила глаза.
- Hе грусти.
- Hе буду.
Робко улыбнувшись, Таня опустила руку вниз, между полами моего халата, и я почувствовал, что она говорит правду. Мне было приятно ее внимание, но сейчас у меня был не тот настрой.
- Hе буди, - улыбнулся я в ответ и мягко убрал ее руку.
Мы прошли в зал, и я усадил Таню в кресло, а сам уселся у нее в ногах.
- Поставь что-нибудь повеселее, - попросила она, прислушавшись к индустриальным звукам.
- Учитывая то, что у меня с братом вкусы в музыке совпадают, вряд ли я здесь найду нечто подходящее, - ответил я, роясь в дисках.
- Тогда поставь вчерашнюю кассету.
Без лишних слов я нашел кассету с "медляками" и, перемотав на начало, включил ее. Снова Аэросмит, снова "Крэйзи". Дубль два.
Вновь усевшись в ногах у Тани, я откинул голову и посмотрел вверх. Она внимательно смотрела на меня в ответ. В полутьме она выглядела совсем иначе, более таинственной и женственной, и оттого желанной. Интересно, Клеопатра выглядела так же для мужчин, которые проводили с ней последнюю ночь своей жизни, задался я вопросом. Дурное настроение постепенно стало проходить.
- Прости, - повторила она, дотронувшись до моих волос, и начала поглаживать их.
- Я же тебе сказал, все нормально, - сказал я.
- И все-таки прости, - почти с настойчивостью повторила Таня.
Возможно, это было что-то в ее голосе, возможно, у меня развита паранойя, может быть, что-то еще. Hо мне показалось, что за этими словами кроется нечто большее.