– Что вы собираетесь предпринять? – спросила Амалия напрямик.
– Я… я не знаю. – Луиза замялась, кривя рот. – Он… он не говорил вам, что сделает со своими деньгами, если я откажусь?..
Она робко смотрела на Амалию, ожидая ответа, а баронесса фон Корф подумала, что сейчас она с большим удовольствием влепила бы этой девице пощечину – так, чтобы голова качнулась на полметра. И хотя Амалия отлично сознавала, что поступает некрасиво, она все же не отказала себе в удовольствии ответить:
– Кажется, он намерен в таком случае оставить все родственникам по второй жене. Возможно, ее брату-студенту.
Луиза помрачнела.
– Но если он действительно отравил своих жен…
– Боюсь, что это недоказуемо, – усмехнулась Амалия. – И я уверяю вас, что как только Мокроусов отпишет свое состояние Николаю Дмитриевичу, тот сейчас же забудет все свои подозрения…
На лице Луизы теперь читалась настоящая паника.
«Интересно, – со злостью подумала Амалия, – сколько крови должно быть на миллионах, чтобы они окончательно потеряли свою привлекательность?»
Девушки договорились встретиться внизу за ужином, и Луиза удалилась. Даже ее спина и ямочка между ключицами выдавали нешуточную внутреннюю борьбу.
В пыльные окна всеми лучами ломилось летнее южное солнце. Амалия посмотрела на себя в зеркало и надулась. Ей показалось, что между бровями у нее залегла морщинка, и, уж конечно, появилась она там вовсе не из-за ее собственных проблем.
Итак, Сергей Петрович излил душу Амалии, а Надежда Кочубей призналась во всем Луизе Делорм, и обе слушательницы были уверены, что им сказали правду. Мокроусов был убежден, что убийца – Надежда Кочубей, а она заявила, что убил он.
Тут Амалия поймала себя на том, что ей все надоело, и решила пройтись. Внизу она столкнулась с дядюшкой Казимиром. Он задержался в имении на некоторое время, потому что соблазнился клубничным вареньем, которое делали из местных ягод. Сначала он томно дал понять, что равнодушен к клубнике, потом съел подчистую целую банку, потом объявил, что клубника – его любимая еда, и принялся за вторую банку. Когда Амалия уезжала, у нее возникло впечатление, что пустых банок в доме оставалось больше, чем полных, и что дядюшка не уедет, пока не прикончит последнюю. Вот и теперь, когда она увидела его лицо, сияющее довольством, она не смогла удержаться и все-таки спросила:
– Что, варенье уже закончилось?
– Там еще малиновое осталось, – ответил Казимир со вздохом.
Амалия не выдержала и расхохоталась, но смех вышел нервный, и дядя, почувствовав это, вопросительно на нее посмотрел.