«Не пройтись ли мне тоже прогуляться? Я даже не знаю, в Полтаве ли сейчас доктор Гостинцев…»
Она достала листок с адресом, который нацарапал Курсин, вышла на улицу и подозвала извозчика.
– Сретенская улица, дом фон Белли…
Было жарко, светлый батист платья прилипал к телу. Амалия поправила шляпку и невольно пожалела о том, что оставила дома свой зонтик от солнца. Витрины проплывавших мимо магазинов казались ей провинциальными и скучными, а встречные дамы были одеты из рук вон плохо. Что касается мужчин, то баронесса фон Корф ничего против них не имела, потому что все они, как один, провожали хорошенькую петербургскую гостью восхищенными взглядами.
Ей повезло – Серапион Афанасьевич Гостинцев оказался дома и тотчас согласился ее принять. На вид ему можно было дать лет сорок пять. Очень высокий, сутулый, с волнистыми каштановыми волосами и остроконечной бородкой, он внимательно взирал на Амалию сквозь пенсне, пока она излагала ему цель своего визита. Выражения его лица она не понимала.
– Мне бы не хотелось отрывать вас от дел, – сказала Амалия, – поэтому я бы хотела вернуться позже, когда вам будет удобно, с мадемуазель Делорм, чтобы она могла задать вам вопросы по поводу ее матери. Ведь вы осматривали убитую и…
– Нет, – сказал доктор Гостинцев. Голос у него был глуховатый, манера выражаться – резкая и отрывистая, становившаяся еще более заметной, когда он волновался. – Я не буду говорить с мадемуазель Делорм.
Это было что-то совершенно новое, чего Амалия никак не ожидала. Ведь даже следователь Фиалковский не стал уклоняться от встречи с Луизой.
– Вам неприятно вспоминать об убийстве? – вырвалось у Амалии.
– А вы как думаете, сударыня? – усмехнулся Серапион Афанасьевич. – Но дело не в этом. Вы – вас я знаю хорошо, я помню ваших родителей и вашего дедушку, генерала Тамарина. Спрашивайте меня о чем хотите, я постараюсь ответить на любой ваш вопрос. Но мадемуазель Делорм я не скажу ничего.
– Почему? – спросила Амалия, совершенно сбитая с толку.
– Потому что мне придется выражать ей соболезнования. Говорить всякий вздор вместо того, чтобы сказать ей правду…
Доктор запнулся.
– Правду? О чем?
– О том, госпожа баронесса, что ее мать была проституткой и умерла жалкой смертью, – резко проговорил Серапион Афанасьевич. – Ей не повезло, понимаете? Другие проститутки разоряют целые семьи, доводят любовников до самоубийства, и ничего. А потом ко мне приходят несчастные жены и умоляют написать в заключении, что произошло не самоубийство, а несчастный случай, чтобы детям было не так стыдно за их беспутного отца…