- Да, интересно тебе память вывернуло, старшина. Ну, долго греть-то будем? Я, конечно, понимаю - коньяк, он тепло любит, но доколе?
- И то верно, - поддержал Натан, - Старшина, скажи тост.
- Тост!
Они сначала выжидающе смотрели на меня, потом рассмеялись:
- Опять шутишь, - покачал головой Натан, - Тогда я скажу - за встречу!
Выпили. Отличный коньяк! Вообще, я не любитель выпивать. Ну, так сложилось. Болею сильно с похмелья, а состояние опьянения мне неприятно. Ну, совсем неприятно. Одни неприятности от выпивки. Только один плюс нашел я - мне приятен вкус некоторых алкогольных напитков - коньяка, текилы и... И всё? А, пиво. Но, пью я, только пока не начну пьянеть. Как только в голове начнёт плыть - пить прекращаю. Меня бесит потеря мною контроля за реальностью, вернее, иллюзию контроля, прекрасно понимая, что контролировать реальность не могу и от меня мало что зависит.
- Между первой и второй - чтоб пуля не пролетела.
Подняли по второй. Дай-ка, я скажу:
- За Победу! Она неотвратима, как рассвет. Но, нам надо её приблизить.
- За Победу!
Закусить. Хороший закусь. В голове зашумело. Да, сильно! У-у! Я поплыл. Уже?
- Ребят, что-то меня уносит, - сказал я, - Натан, поменее наливай. Что-то меня сильно цепляет.
- И мне поменьше, - попросил политрук Серёжа, - я третьи сутки на ногах.
- Третья, - это я сказал, - Я вспомнил - третья не чёкаясь. За тех, кого с нами нет. И не будет. И стоя.
Мы встали.
- За батю твоего, Серёжа! Что за человек был. Золотой, - это Натан.
- За моих бойцов, - это сказал, тихо, комбат, - Простите, что не смог вас всех домой вернуть.
Политрук ничего не сказал, лишь в глазах слёзы, да жевлаки ходят пол кожей.
Выпили. Молча закусили. Меня разморило. Чтобы сбить опьянение, усиленно ел. А Натан мне рассказывал об отце политрука - батальонном коммисаре Гапове Анатолии Павловиче, на которого третьего дня получили похоронку. Поэтому и отпустили Гапова Сергея Анатольевича в бригаду. Судя по их рассказу, человек был хороший. Стало грустно:
Чёрный ворон
Что ж ты вьешься
Над моею головой
Ты добычи не дождёшься
Черный ворон, я не твой!
Вот так и спели. Хором. Потом ещё несколько песен, которых я не знал, но тянул. А потом я им спел:
Нас извлекут из-под обломков,
Поднимут на руки каркас
И залпы башенных орудий
В последний путь проводят нас
Пить я не любил. И петь. Но приходилось. А когда пьют мужики, без этой песни не обходиться.
И молодая не узнает
Какой танкиста был конец.
А потом я спел, не в тему, но тоже грустную: