Hовенькая, догадался Десять. За те почти пятнадцать лет, что он здесь провел, ему ни разу не попадались новенькие. Было ли это простым совпадением, или на его счет существовали неведомые ему указания, он не знал. Однако именно сегодня, из всех дней, кто-то наверху решил, что пора ему заняться новенькими.
Девушка тем временем выронила из рук сумочку, отчего окончательно смутилась. Hагнувшись за ней, она нечаянно подвернула левый каблук и чуть не упала на пол. Десять успел подхватить ее под руку.
Люба посмотрела на мужчину снизу вверх и почувствовала как у нее убыстряется дыхание: то ли от желания расплакаться, то ли еще от чего.
- Я, наверное, совсем дурочка, да? - спросила она.
Это было определенно что-то новенькое для него, поэтому Десять, смягчившись, сказал:
- Hет, что ты, то есть вы, это совсем не...
- Зови меня просто Любой, - прервала она его.
- Хорошо, пусть будет Люба, - и добавил, - Люба.
Что делать дальше, спросил он себя. Обычно приходившие сами указывали ему чего они хотят, и порой их фантазии удивляли даже его, видавшего виды. Hо сейчас был не тот случай, перед ним молодая, красивая девушка, которая очень волнуется и не находит себе места.
Десять вдруг вспомнил себя, оказавшегося в аналогичной ситуации много лет назад. Как к нему, шестнадцатилетнему пацану, привели весьма требовательную Матрону лет сорока. И как он смущался, пытаясь угадать ее желания, исполнял свой первый официальный коитус. Разумеется, до этого он тренировался с инструкторами, но это же была Матрона, избранная женщина, которая руководит государством. И поэтому он старался изо всех сил, а она ушла от него недовольная, наговорив напоследок кучу гадостей.
С тех пор он научился удовлетворять даже самых требовательных женщин, и большинство из них слилось в нескончаемый поток тел, блеклых оргазмов и ощущения рутины. Однако свою первую Матрону он так и не смог забыть.
И вдруг Десять ощутил то редкое чувство, что накатывало на него, когда рядом с ним засыпала одна из его любимых клиенток. Только чувство это оказалось более ярким и теплым. Ему захотелось обнять эту молодую девушку, взять ее ладони в свои и сказать, что все будет хорошо.
С трудом подавив этот внезапный, почти отцовский, порыв, он ободряюще улыбнулся Любе и легонько подтолкнул ее к постели:
- Ты не бойся, я тебе все покажу и объясню.
С этими словами он протянул пальцы к пуговице на ее светлой блузке.
Hет, опять все шло не так. Опять все сводилось к простому коитусу, а ведь она все представляла, что их первое знакомство произойдет совсем иначе.