Виктор выжидал – пусть подойдут поближе, чтобы наверняка бить. Наводчик Алексей уже держал в прицеле T-IV, только команды ждал. Стоит выстрелить, как по пламени выстрела, по взметнувшейся перед танком снежной пыли их бы тут же обнаружили.
Наши самоходки не выдержали и открыли огонь. В отличие от «шерманов» их силуэт был низкий, и замаскировать их было легче.
«Рановато», – подосадовал про себя Виктор, но тут же услышал, как Маханин по рации приказал открыть огонь.
Ударили почти залпом, и Виктор увидел, как их снаряд попал в лоб танку, вызвав сноп искр. Попали!
Однако «немец» двигался вперед как ни в чем не бывало.
– Леша, по гусенице бей! – кричал Виктор наводчику. – А как остановится – под обрез башни, в заман!
Сразу после первого выстрела Алексей зарядил орудие бронебойным снарядом. Выстрел!
У немца разорвало гусеницу, разбило ленивец. Танк развернуло, но Алексей не подкачал, выстрелил в борт. T-IV вспыхнул как свечка и тут же взорвался. Взрывом сорвало башню с корпуса, видимо они попали в боеукладку со снарядами.
Не успели, однако, танкисты порадоваться, как совсем рядом прогремел взрыв – немцы успели их засечь и выстрелили по избе осколочно-фугасным снарядом. По броне ударили бревна, остатки полусгоревшей избы разметало, и высокий «шерман» стал виден как на ладони.
По огневой мощи модифицированные немецкие T-IV были равны «шерману», но по броневой защите превосходили его.
На немногочисленные советские танки и самоходки обрушился шквал огня. Довольно быстро загорелась сначала одна самоходка, потом другая… Броня на них была слабенькая, не для танкового боя. «Шерманы» же держались.
Танк Маханина стоял в ложбинке, и над поверхностью земли была видна только башня – цель малоразмерная и хорошо бронированная. Его танк вел огонь почти непрерывно, выстрел следовал за выстрелом. На поле боя уже горели или стояли неподвижно четыре поврежденных танка с черными крестами на башнях. Вот только танков было много, и шли они двумя эшелонами – по десятку в каждом. В первом эшелоне – T-IV, во втором – T-III. А позади них еще самоходки виднелись – но очень далеко.
– Бей по гусеницам, – скомандовал Виктор наводчику. – А как остановятся – в борт, «катушкой».
Если скорость танка невелика, 5—10 километров в час, он при срыве гусеницы остановится. Ну а если скорость будет побольше, его обязательно развернет – ведь неповрежденная гусеница будет толкать корпус в ту сторону, где находится поврежденная. Вот здесь уже медлить нельзя, нужно сразу стрелять. Опытные танкисты иной раз крутились на одном месте, делая оборот почти на триста шестьдесят градусов и подставляя противнику не борт, а лоб, наиболее мощно бронированный.