Стоять на окраине пришлось до темноты, когда последовал приказ двигаться в полк. Приказ отдать легко, но как ехать, когда единственная фара разбита?
Механик-водитель открыл люк и ехал потихоньку. Добирались часа полтора, но обошлось без происшествий.
Однако повезло не всем. В темноте одна самоходка ухнула в овраг, по дну которого протекала небольшая речушка, скорее – ручей с топкими берегами.
Утром туда выехал танковый тягач. Прицепили трос, однако вытащить не получилось. Тягач гусеницами уже траншеи вырыл, но сцепного веса не хватало – тягач без башни легче самоходки.
На помощь послали самоходку Виктора.
Зацепили двумя тросами: один к самоходке Виктора, другой – к тягачу. И застрявшая самоходка помогает, мотор ревет, а гусеницы только грязь назад отбрасывают. Но общими усилиями, да с помощью бревен, подложенных под гусеницы, самоходку вытащили. Виктор удивлялся еще, как самоходка боком в овраг съехала и не перевернулась.
Два дня остатки полка приводили себя в порядок, отъедались, регулировали технику – в городских боях больше всего страдала ходовая часть. На твердой поверхности, вроде асфальта или булыжной мостовой, пальцы на траках изнашивались, гусеницы растягивались, провисали, того и гляди на поворотах соскочат с направляющих. На советской бронетехнике гусеницы были самым слабым местом и служили по четыреста-пятьсот километров пробега. Да только кто в бою эти километры мерил, когда танк два-три боя служил? Бывали счастливчики, по десять боев без царапин проходили, но таких было мало.
Потом совершили марш в тыл. Впереди – БА-64, за ним – танк взвода управления и четыре самоходки, фактически – одна батарея.
На переформирование остановились в селе Сопелки. До железной дороги рукой подать, но не станция, а полустанок. Но там выгружалась прибывающая техника, прибывало пополнение. Новичков распределяли по экипажам, они опробовали самоходки. Некоторые прибывшие были из госпиталей, с боевым опытом, но большинство – безусые пацаны, прошедшие краткое первоначальное обучение. И никто из них СУ-85 раньше не видел, иные стрельбы, как заряжающие, проводили впервые. На эти должности определяли людей физически крепких и малорослых, но необученных, не имевших воинских специальностей.
Виктор смотрел, как ползают по полю самоходки, как они стреляют – впечатление создалось гнетущее.
– Хлебнем мы с ними, – поделился он с комбатом.
– Типун тебе на язык! Первое формирование и в самом деле получше было, а четыре машины всего осталось… И эти оботрутся.
Вновь прибывшие на «стариков» смотрели уважительно – особенно на тех, кто имел награды. Виктору тоже медаль вручили и ко второй награде представили – за таран танка. На войне танковые тараны случались реже, чем у авиаторов, в основном – от безысходности, когда снаряды кончаются. У экипажа Виктора это случайно вышло, но танк они уничтожили, а самоходку сохранили. Вот за таран, за уничтоженную «пантеру» наградной лист наверх ушел, к начальству.