– Ну да, была когда-то, – пробурчал Уилли. – Теперь-то уж нет.
Луис вручил Уилли визитку: телефонный номер и изображение змеи, попираемой крылатым ангелом. Больше ничего.
– Что-то ни имени, ни названия, – недоуменно заметил Уилли.
– Да, действительно.
– Как же так? Визитная карточка, а фирма на ней не указана. Сложно, наверное, капитал-то наживать?
– А вот вы как думаете?
– Змей, что ли, убиваете?
Едва эти слова сорвались, как Уилли внутренне чертыхнулся: «Ну кто тебя, черт возьми, за язык тянет впереди мыслей».
– Типа того. В некотором смысле борьба с вредителями.
– А, ну да. Борьба с вредителями, – чисто на автопилоте повторил Уилли и, как в тумане, пожал протянутую на прощание руку.
– Э-э… – частично опомнившись, подал он голос, – значит, Луис? Вот так, просто Луис?
– Просто Луис, – подтвердил гость. – И кстати: с сегодняшнего дня ваш новый арендодатель.
Вот так оно и началось.
Уилли плеснул себе в лицо воды. Снаружи доносились приглушенный дверью смех и голос – по всей видимости, Арно, с неприкрытой язвительностью проезжающийся по куинсовский бейсбольной команде (одно только слово – «Метс», а в привязке к нему длиннющая череда изощренных эпитетов в подаче Арно, который обычно гордился своей утонченностью, но на четвертой двойной водке уже щедро смазывал речь отглагольными вариациями слова «сношаться»). Вот такой он забавный человек, этот Арно. По виду вроде стареющая такса, но словарный запас при этом едва ли не больше, чем у самого Уэбстера в его знаменитом словаре. В квартире у Арно Уилли был всего лишь раз, и при этом чуть не проломил себе голову, когда сверху на него посыпался град из томов в твердом переплете. Все мыслимое и немыслимое пространство в жилище напарника занимали залежи из периодики, книг и отдельных узлов и запчастей. В те редкие случаи, когда Арно запаздывал на работу, Уилли мучили картины того, как бедняга бездыханный лежит у себя под сходом лавины из энциклопедий или, скажем, коптится, как рыбина, под слоями тлеющей прессы. Впрочем, «мучили» – сказано чересчур уж сильно. Точнее будет сказать «слегка беспокоили».
В нижнем правом углу зеркала губной помадой было выведено: «Джейк шлюха». Хотелось надеяться, что автор этого откровения – женщина, хотя гомосексуальность как таковая с некоторых пор Уилли особо не занимала. «Любишь – давай любить и другим» – таков был его девиз. Допустим, у того темнокожего джентльмена, что спас его бизнес (а если совсем честно, то и жизнь, потому как у всегдашнего любителя выпить Уилли к моменту, когда развод достиг своеобразной точки надира, уже выработалась привычка ежедневно вливать в себя по бутылке «Четырех роз», известных не только своим нежным ароматом), был партнер по имени Ангел. И хотя у них, чувствуется, свадебным перезвоном и объявлением в воскресном «Нью-Йорк таймс» не пахло, они были самой сплоченной парой из всех, до сих пор известных Уилли. «Парочка что надо: всех грохают, друг друга трахают», – обронил однажды Арно. Услышав эти слова, Уилли в тиши гаража невольно оглянулся через плечо, словно ожидая, что над ним сейчас с расстроенным видом нависнет черный силуэт, а рядом с ним – фигура помельче, но тоже в печали. Эти двое его не то чтобы пугали (во всяком случае, ощущение боязни давно прошло, или Брю это сам себе внушил), просто очень уж не хотелось, чтобы их чувства были уязвлены. Об этом Уилли и сказал Арно, на что тот извинился и больше ни разу ничего подобного не произносил. Хотя у Уилли иногда возникала мысль: так ли уж Арно, при всем прочем, далек от истины?