И снова, быстро повернув голову, он уловил оранжевый отблеск на карнизе. Оккам наблюдал за ним. Почему вот он не успевал гасить лампу вовремя? Пока Хайдаров поворачивал голову, Оккам пять раз мог успеть выключить объектив… Неужто — нарочно? Пожалуй, это чересчур. Он еще раз повернул голову — снова оранжевое сияние, подмигивание такое — рыжим круглым глазом. Мигнуло и погасло.
Ладно. Ладно, старина Оккам. Мы посмотрим — кто из нас беспомощен…
Он скоренько разделался с проверкой. Уим и Стоник как раз вернулись в рубку. У них были сосредоточенные, отрешенные лица. Уим, сутулясь, прогрохотал башмаками к своему креслу, сел, и Хайдаров на секунду увидел то, что было до поры вытеснено из его сознания — бархатную, небывалую черноту по всем экранам. Она подчеркивалась проблесками стояночных огней и резкими, пронзительными вспышками аварийных сигналов, монотонно отбивающих «СОС». При каждом знаке по краям экранов пробегали бледно-голубые полосы.
Командир обвел глазами рубку — как-то боком, мельком зацепив Хайдарова, и заговорил:
— Экипаж, внимание. Даю расписание постов при запуске капсулы номер два на тросе, с проводной связью. Первый пост — Юнссон, в шлюзовой камере, отдает с лебедки трос и кабель. Второй пост…
«Не успел!» — мысленно метнулся Хайдаров. Юнссон остался в шлюзовой камере, которую уже вакуумировали — остался фактически вне корабля. Из камеры волновая связь невозможна. Ах ты черт… Приказать ему подключить мозговые датчики к разъему? Не сумеет работать, не хватит длины контрольного кабеля. Разъем для кабеля — у самой двери, а лебедка в другом углу… М-да!. Ах ты черт! Отменить приказ Уйма, поставить Тиля на другой пост? Это уже чрезвычайное происшествие, — отмена оперативного приказа командира… И потеря драгоценного времени — минут до сорока.
Создалась как раз та ситуация, о которой ему толковал Марсель Жермен — при первом их разговоре, здесь, в рубке… Самое трудное решение — не допустить человека к работе без достаточных оснований. А у Хайдарова не было никаких оснований. Он даже не был куратором Юнссона.
Шерна был его куратором…
Позже Хайдаров понял, что Оккам все-таки переиграл его. Сначала навел на мысль, а потом сбил с толку, — когда показал на проверке столь полное, несколько даже придурковатое доверие к экипажу. Эта маленькая загадка лишила Николая необходимой самоуверенности. Почему компьютер демонстрирует доверие, если экипаж поставил себя и пассажиров на край гибели? Это не укладывается ни в какую логику — ни человеческую, ни машинную. Все поведение Оккама становилось сомнительным, и, конечно уж, делались зыбкими и ненадежными психологические построения Хайдарова, в которых Оккам был основным звеном. Да еще фокус с лампочками-«пчелками», нагло демонстрирующими недоверие Оккама.