Сосед с сомнением покачал головой и уточнил:
— Ты просто не знаешь, КАКИЕ там дети.
— Нормальные, — преувеличенно бодро отозвался Сергей, — сейчас такие везде. Время послушных пионеров в галстучках давно прошло.
Сосед, конечно, замолчал, но остался уверен в своей правоте. А Сергей — в своей. Ему просто нужно работать в ночь. Потому что спать ночью получается редко. Вот он и нашёл себе смену с шести вечера до шести утра… В маленьком окраинном детском доме. У него будет комнатка, где можно зажечь свет и сидеть над своими переводами, у него будет педагогический стаж, и куча свободного времени днём…
Сергей вышел на нужной остановке, пошарил в карманах, достал ментоловую сигарету, закурил — баловство, а не курение, и пошёл туда, где за синим деревянным забором, древним, как и весь частный сектор вокруг, располагались строения детского дома. Справа от ворот вдоль забора протянулись гаражи, слева — сточная канава, размытая весенними дождями до размеров рва, за территорией сразу начиналось заброшенное кладбище, ещё дальше виднелось единственное в округе четырёхэтажное здание — красная кирпичная школа. А вокруг, куда ни глянь — покосившиеся, вросшие в землю домики вперемежку с огородами, картофельными полями и небольшими берёзовыми колками. Сергей выбросил окурок, поправил под мышкой папку с захваченным из дома французским текстом, и ускорил шаг: стрелки на его часах уже приближались к шести.
В комнате, которая почему-то громко именовалась вестибюлем, на обитой ободранным дерматином кушетке, прямо под внушительного размера картиной “Девятый вал”, сидела женщина, с которой Сергей разговаривал позавчера, когда приходил устраиваться на работу. Тогда она целый час водила его по корпусу и показывала помещения, подсобки, объясняла, что где находится, и за чем следует следить в первую очередь. Женщину звали Вера Ивановна. Это была немолодая уже особа: высокая и костлявая, одетая в чёрную юбку и ярко-красную блузку с нелепыми оборочками на груди. Волосы её были стянуты в узел, губы сурово сложены, а на переносице восседали огромные очки в тяжёлой оправе. Казалось бы, под тяжестью этих очков любой человек согнулся бы вдвое, но Вера Ивановна держалась на редкость прямо. Она не понравилась Сергею с первого же взгляда — слишком усталое и умудрённое у неё было лицо. Примерно такое, как у первой учительницы Сергея, которая любила повторять, что любит детей, а сама таскала их за уши и била линейкой по рукам. Но, в конце концов, Сергей её не в родственники выбирал — какая разница, кто тебе сдаст смену. Вера Ивановна сухо поздоровалась, не ответив на улыбку, вытащила из сумочки связку ключей, сообщила, что детей по списку сорок девять и сначала на ужине, а потом перед сном их надо сосчитать, отметить галочками в тетради, и оба входа изнутри запереть. Кроме Сергея в детдоме оставались две ночные няни и сторож, но сторож ночевал в подсобке у мастерских, а няни, по словам Веры Ивановны, несмотря на все запреты спать, укладывались в комнатах у малышей и, рассказав им сказки, всё-таки засыпали.