От пледа сразу стало теплее и ногам, и на душе. У меня похожий. Привет из дома. В Лиатине такие до сих пор популярны. Сначала их носили в качестве верхней одежды, вместо плаща. Сейчас ими кутаются, сидя в кресле у камина. На каждом кресле в каждом доме лежит такой плед.
У знатных семей есть для них традиционная расцветка. У семьи Мончел основной фон коричневый, на нем зеленые, голубые и белые перекрещивающиеся полосы. Такие всегда были в нашем доме. Конрад же принес мне плед, где на темно — фиолетовом фоне чередовались черные, оранжевые и ярко — желтые клетки. Странно, ярко и красиво.
Пока я разглядывала плед, он вышел за дверь и вскоре вернулся с моими домашними тапочками.
— Вот. Еле убедил твоего домового их отдать.
Спросила с удивлением:
— Он вылез и вам противостоял?
Я уже привыкла называть на ты и ректора, и Громмеля, а с Конрадом все никак не получалось, несмотря на то, что он называл меня так почти с самого начала. Сейчас уже хотела сказать ему ты и снова не смогла.
Мужчина рассмеялся тихим, ласковым смехом. Видимо, представил себе, как крошка домовой отважно защищает тапочки своей хозяйки.
— Нет конечно. Он их от меня старательно прятал. Пришлось объяснять, зачем они нужны. Тогда отдал. Вернее, они сами появились передо мной на коврике. Надевай, Марта.
Тапочки у меня отменные: внутри войлок, снаружи сукно, по верхней кромке мех, а еще помпончик. Такие носят у меня на родине. Есть еще подаренные Соль плетеные шлепанцы, но здесь, на холодных полах, я предпочла что потеплее.
Сунула ногу в привычный уют и в первый раз рискнула отхлебнуть из кружки. Горячо, но терпимо. Вкус тоже приемлемый, чем‑то похожим меня отпаивала подруга, когда я заболела.
— Пей, пей, тебе сейчас это необходимо. И слушай меня. Если сможешь, постарайся ответить на мои вопросы. Это очень важно.
Эх, зря ты, Марта, размечталась. Это не признание в любви, это допрос какой‑то. Все про него я себе напридумывала. У Конрада не нежные чувства на уме, а чужие интриги.
То ли вино так на меня подействовало, то ли и впрямь действие ментальной магии сказалось и ослабило мою внутреннюю защиту, только сейчас хотелось не разговаривать на всяческие темы, а зарыдать. Но я взяла себя в руки:
— Хорошо, Конрад, спрашивайте, я отвечу, если буду знать ответ.
— Отлично. Но для начала некоторые пояснения. Ты уже поняла, что Гесперий применил к тебе ментальную магию подчинения. Причем сделал это прямо посреди людного зала, где это могли видеть практически все, кто там был. Не вызывает сомнения и то, что мерзавец не мог это сделать под влиянием вдруг вспыхнувших нежных чувств. Асти высказал идею, что он в тебя влюбился, но, не рассчитывая на взаимность, попытался таким образом получить желаемое. По — моему это бред.