“Мой клиент имеет в виду, — встрял адвокат, — что он не будет возражать и против изменения политического режима на вверенной вам территории. Только не нарушайте платёжные обязательства.”
“Но никакой контрреволюции, вредительства и саботажа! — взвизгнул клиент, — за это расстрел на месте!”
Он ткнул пальцем в Андропова:
“Тебя первым расстреляю!”
Андропов побледнел.
“Тебя вторым!” — он ткнул пальцем в отшатнувшегося Цвигуна и повернулся к Чебрикову. Тот закрылся руками.
“Не обижайся, геноссе! — ласково сказал клиент, — не всегда удаётся сдержать пролетарскую ненависть.” Андропов, продолжая бледнеть, вдруг сунул руку в задний карман брюк и с криком: “Задавитесь!” вынул оттуда пачку стодолларовых банкнот и протянул их клиенту.
“Хорошо, — сказал клиент, принимая пачку, — тебя вторым. Первым его.”
И указал на Цвигуна.
“Мой клиент хотел сказать, — вмешался адвокат, — что подобное развитие событий возможно, если вы будете продолжать так грубо попирать имущественные права моего клиента. Возможно, он выражается излишне резко, но вы не будете отрицать полное право моего клиента сменить нерадивых управляющих принадлежащей ему собственности. Если и это не поможет, то Договор от 30 декабря 1922 года становится, извините за прямоту, просто смешным. Не правда ли?” Все трое, к кому был обращён этот вопрос, уныло помалкивали. Глаза их потеряли азартный блеск. Было очевидно, что им совершенно нечем крыть.
“Двадцать лет, — прошептал Андропов, — всего двадцать лет…”
“Вы считаете, что это мало — двадцать лет, — полюбопытствовал адвокат, — я согласен, что это немного, особенно, если учесть, что в распоряжении моего клиента вечность. Но, поскольку вы не можете оперировать такими категориями, как вечность, то предоставленный вам двадцатилетний срок для покрытия кредита выглядит вполне внушительно. Я бы даже сказал, что это срок наибольшего благоприятствования, принятый в цивилизованном мире.”
При слове “срок” клиент пришёл в некоторое добродушное оживление. Он потрепал Андропова по щеке и радостно проговорил:
“Двадцать лет с пгавом переписки, а потом высшая мера — хазве не пгекрасный пример гхеволюционной целесообхазности? Почитайте комментарии к пятидесятому тому полного собхания моих сочинений, и вам станет намного легче. Там ясно указано, что вы не можете существовать в условиях капиталистического окхужения. Вам было дано достаточно вгемени, чтобы это осознать. Сейчас вгемя заканчивается. Вы помните лозунг: “Или победим мы, или — они. Тгетьего не дано”. Мы не победили. Делайте выводы.”
“Я читал 50-й том, — признался Андропов, — там в комментариях приводятся слова товарища Троцкого: “Путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии…”