— А как они попали в Севастополь? — спрашиваю я, — через ЦРУ?
— Это как раз то, что вы и должны выяснить, — скромно улыбается Булганин, — мы хотим, чтобы именно вы это и выяснили. Как они попали в Севастополь? Кто их туда допустил? Вы понимаете, уважаемый Василий Лукич?
Я, правда, опять же ничего не понял, но набрался храбрости и говорю:
— Товарищ председатель Совета Министров, товарищ министр, я понимаю, какое доверие мне оказывается, но хочу взять, как говорится, самоотвод в связи с полной некомпетентностью в данных вопросах. Я половину своей службы в ГУЛАГе проработал и военных проблем не касался.
— Но диверсию на МЗМ вы же блестяще расследовали, — напоминает Игнатьев, — и, насколько помнится даже были представлены за это к ордену Красной Звезды.
Действительно, в 1946-м году я занимался историей с МЗМ. МЗМ — это аббревиатура слов “Мы за Мир”. Так называлась огромная пушка, которую “зеки’’ собирали в сибирской тайге на страх всем врагам СССР. Калибр этой пушки составлял три с половиной метра, а длина ствола была семь километров. Создавала эту пушку одна артиллерийская “шарага” с 1935-го года. В теории получалось, что эта мортира должна достать до любой точки земного шара. Сначала её предполагали нацелить на Берлин, потом — на Хельсинки, Токио, а после войны уже твёрдо решили навести на Вашингтон. Снаряд весил сто тонн. Скорострельность была определена примерно один выстрел в час.
Против создания такой “дуры” возражал известный конструктор Королёв, уверяя, что наступает век ракет, и создавать такие артиллерийские монстры — пустая фата денег. Его посадили как саботажника а работы продолжались. Сначала про эту гигантскую стройку пронюхала немецкая разведка, а потом английская и американская. Но благодаря принятым мерам по дезинформации противника те решили, что через эту местность ведут нефтепровод, и успокоились.
Летом 1946-го года пушка МЗМ — это официальная маркировка — Мортира Запредельной Мощности, а “Мы за Мир” — устное творчество, за которое полагался срок, была готова к испытаниям. Мортиру развернули в сторону Ледовитого океана так, чтобы снаряд угодил прямо в Северный полюс.
Из Москвы понаехало множество разных комиссий, и всё дело было на контроле у самого товарища Сталина. Засунули в пушку снаряд, а затем — гигантские картузы с порохом. С помощью электроразряда порох подожгли. И тут случилось непредвиденное. Снаряд проехал по стволу километров пять, а на шестом километре остановился. И ни гуда, и ни сюда. Что делать?
Замок открывать страшно — а вдруг рванёт, если не полное сгорание пороха произошло? Ждали, ждали, — делать нечего, решили “зеков” послать замок открывать, пообещав им скосить треть срока. Председатель приёмной комиссии умер от инфаркта прямо на месте.