Дело именно в ясности ума Василия Лукича, знавшего и помнившего столько из тёмной нашей “византийской” истории, что только на его воспоминаниях можно было создать параллельную Публичную библиотеку, так и назвав её “Публичная библиотека имени Василия Лукича”.
Василий Лукич — это ходячий архив. Впрочем, это сравнение не совсем правомочно. Ни в одном архиве вы не обнаружите и намёка на те сведения, которые хранит память этого человека. Потому я умираю от зависти, глядя в серые с хитринкой глаза чекиста-ветерана, и хочу превратиться в кого угодно, чтобы проникнуть в его мозг.
Увы, Василий Лукич говорит мало. Все применяемые мною приёмы разговорить его, как правило, заканчиваются неудачей, выбивая из него стереотипные реплики: “А зачем тебе всё это знать?", “На кого работаешь?”, “Лучше тебе подобных вещей не знать, а то в дурдом попадёшь”. Последняя реплика уже наших дней. Раньше Василий Лукич говаривал: “Лучше тебе этого не знать, а то быстро в ящик сыграешь”.
Я надеялся, что после августа девяносто первого года он разговорится, а то и мемуары настрочит, взяв меня в качестве литературного обработчика. Ничуть не бывало.
— Василий Лукич, — пристаю я к нему, — напишите мемуары. А я издам. Смотрите, все ваши ветераны уже затопили книжный рынок своими мемуарами. А вы столько знаете и молчите.
— Ветераны! — смеётся Василий Лукич. — Кого ты называешь ветеранами? Их в девяносто первом из КГБ турнули, так они себя ветеранами возомнили. Разве это ветераны? Настоящих ветеранов, скажу тебе, ныне раз-два и обчёлся…
Есть у Василия Лукича одна слабость. Любит он кинохронику тех героических лет. И губы у него всегда складываются в какую-то ехидную ухмылку. Иногда кратко прокомментирует увиденное вроде: “Да не хроника это вовсе. В специальном павильоне МГБ снимали под хронику ещё, дай Бог памяти, году в сорок втором”. Или вообще ничего не скажет, а только головой покачает…
Как-то по телевизору показывали какую-то старую демонстрацию трудящихся на Красной площади. Сталин в форме генералиссимуса руками с мавзолея машет, приветствуя восторженный народ, и улыбается беззубым ртом. Василий Лукич аж в кресле подскочил. Глаза стали узкими и злыми, как у пантеры, которой кто-то осмелился наступить на хвост.
— Видишь, — обернулся он ко мне, — вот он… беззубый…
— Кто? — не понял я. — Это же товарищ Сталин.
Хроника кончилась. На экране появился президент Ельцин со стаканом в руке, провозглашающий тост за ветеранов. Василий Лукич вздохнул.
— Товарищ Сталин, говоришь?.. Это здорово, что ваше поколение его так хорошо в лицо запомнило. Правильно вас воспитали…