— Лукич, — спросил я, — уж не побывал ли ты в Чечне?
— Меня там только и не хватало, — засмеялся Василий Лукич. — Сразу бы мы победили, появись я там.
— Да где же ты был? — взмолился я. — И откуда этот орден?
— Где был? — задумчиво переспросил Василий Лукич. — Знаешь, со мной снова произошла одна из тех странных историй, которые преследуют меня на протяжении фактически всей жизни.
— В ЦК КПРФ вызывали? — догадался я.
— Забирай выше, — Лукич поднял вверх правую руку и показал пальцем в небо.
— Зюганов? — с удивлением уставился я на него.
— Да что ты мелешь? Зюганов! Да к этим делам его на выстрел не подпустят. Не гадай, а лучше слушай.
Как-то недавно подходит ко мне наш председатель Совета ветеранов. Он лет на двадцать меня младше, но мужик толковый, распорядительный, из бывших генералов-хозяйственников. Такой тёртый калач — не объедешь, не проскочишь. Но, с другой стороны, службу знает: ни одного лишнего вопроса не задаст, ни одного лишнего слова не произнесёт.
“Василий Лукич, — говорит он мне, — не хотели бы в дом отдыха съездить, отдохнуть немного на природе. Путёвка горит, потому как не сезон. А гляди же, какая благодать кругом — солнышко, морозец умеренный, ни комаров тебе, ни мух. Живи, отдыхай и радуйся!” “Нет, — отмахиваюсь, — какой там дом отдыха. Мне пенсии-то на жизнь еле хватает, а на путёвку уже и не остаётся.”
“Да вы не беспокойтесь, — понижает голос председатель, — путёвка-то ветеранская — совсем бесплатная. И привезут, и отвезут за казённый счёт. Как в зону,”— а сам подмигивает.
“Да где это такой рай образовался в наше-то время?” — интересуюсь я.
“В Барвихе, — отвечает председатель, — в бывшем санатории ЦК. Я, когда в “девятке” работал, Гришина туда, помнится, возил. Так меня туда во век не пустили бы. Ну, я тебе скажу, Лукич — это да! Такого ты и во сне не видел.
Наш старый лубянский санаторий по сравнению с ним — барак в зоне строгого режима.
“А за еду сколько берут?" — интересуюсь я. “Нисколько не берут, — уверяет председатель, — всё на халяву. Поезжай, говорю, не пожалеешь.”
“Ладно, — отвечаю, — уговорил. Давай путёвку, шут с тобой.”
“Ты, Лукич, поезжай домой, — говорит председатель, а завтра до двенадцати за тобой приедут и отвезут. А ты собери там барахлишко: щётку зубную, бритву там и всё такое прочее. Уверяют, что там и зубные щётки нынче выдают, но честно скажу, Лукич, в это я и сам не верю.”
Вернулся я домой, собрал щётку, пасту, мыльницу и электробритву. Действительно, где-то около половины двенадцатого — длиннющий звонок в дверь. Открываю — трое. Накачанные здоровенные ребята. Один — в маске.