Держась за руки, мы с Эммой шли по улице, вдоль которой стояли частные дома с ухоженными лужайками. Я хотел сжать сильнее ее руку от волнения, которое я сейчас испытывал, но я знал, что Эмма чувствовала только электрический холодок на своей ладони.
– Так странно, – вдруг сказала Эмма, – я всегда считала тепло признаком уюта. Но теперь для меня признаком уюта и защищенности стал холодок.
Я улыбнулся ей в ответ. Я видел, как по всей ее кожи поднимались мурашки от холода, но, не смотря на это, она не отпускала мою руку.
– Ты здесь жил? – спросила Эмма, когда мы остановились перед газоном одного из домов.
Тихонько подойдя к дому, мы заглянули в окно. Мама в фартуке, как всегда, хозяйничала на кухне. Я вспомнил редкие случаи, когда мама была дома, и не занималась приготовлением чего-то вкусненького.
Я не мог оторваться, смотря на нее, занятую своим любимым делом. И я был безгранично рад, что она не скорбела обо мне ежеминутно и давала время для любимых домашних занятий.
Мне так ее не хватало. Ее заботы, ее поддержки в тяжелое время, ее гордости за мои успехи. Я вдруг подумал, гордилась бы она мной, зная, что я все еще на Земле, зная, что я столько времени мучил себя в том старом доме. Наверное, она бы отчитала меня вдоль и поперек.
Но одно я знал, точно – она была бы рада, что у меня есть Эмма. Мама всегда мечтала, чтобы я нашел свою родственную душу, даже больше, чем я этого хотел.
В кухню зашел мой младший братец Кай. Я почувствовал от него притяжение, будто невидимая цепь нас соединяла. Он выглядел печально и даже не стащил у мамы кусочек заготовки для пирога, как раньше при каждом посещении кухни.
Мама посмотрела на него и вздохнула:
– Ты опять был на кладбище? – спросила она Кая.
Но Кай лишь стоял, молча уткнувшись взглядом в свои кеды. Ответ был очевиден.
Мама отложила свои дела, выключила плиту и сказала:
– Пошли со мной.
Они вместе удалились из кухни. Мы с Эммой пытались через окна проследить за ними, но они поднялись на второй этаж.
Мне так хотелось узнать, что же мама скажет Каю наверху. Эмма посмотрела на меня и увидела, насколько сильно я хотел за ними последовать.
– Я все понимаю, – сказала она мягко, – иди, я подожду тебя здесь, – улыбнулась она.
Губами я легонько прикоснулся к ее губам и помчался на второй этаж родительского дома.
Мама с Каем стояли у запертой двери моей прежней комнаты. Она всунула ключ в замочную скважину и повернула его. Дверь медленно открылась. По лицу Кая начало расплываться удивление, уступая место негодованию.
– Куда ты дела все вещи Николаса? – возмущенно вопросил мой брат, заглядывая в абсолютно пустую комнату.