Это был бандит. Бригадный генерал уже узнал его. И он, очнувшись, рявкнул: «Одна дивизия справа, другая слева, обходи! Взять его в плен!» Но в ответ ему раздался лишь дружный храп. И тогда к генералу подошел тот, в белом костюме, и стал играть на скрипке. Исполнял он ноктюрн Шопена. Но бригадный генерал все порывался встать, все кричал: «Окружай! Заходи с тыла! Вперед, орлы! Ура‑а‑а!» И он даже хватался за свою кобуру, но там, кроме подсунутых женой двух сандвичей из красной икры и окорока ничего не было.
И тогда к нему подвалил второй мафиози и начал дудеть в старинную медную трубу, исполняя какой‑то военный марш. Бригадный генерал заслушался, притих и уже через пять минут мощно похрапывал, откинув голову назад, на спинку стула. Фуражка свалилась с его лысины, но музыкант с трубой ее снова надел генералу.
Артисты облегченно вздохнули, но тут что‑то уже начал орать тот, в маскировочной курточке и в желтых панталонах. Он тоже еще не спал, а все хихикал и дергал за затвор своего автоматического винчестера.
— Погладь ты его наконец, чем‑нибудь тяжелым по голове, Паоло! — нервно пискнул мафиози в черном. — Сколько можно с ним возиться? У меня уже лопается терпение.
— Не забывайся, Лючано! Не забывайся! Что было прочитано в патетическом панегирике нашим Поэтом? Никаких грубостей! Никаких нарушений нашей морали и прав человека! Мы должны показать этим узкоглазым вампирам из «триад», как надо работать!
И он снова раскрыл свой футляр, бережно извлек дорогую скрипку, и, подойдя к тому мордастому добровольцу, что выключил тех роботов, принялся с большим внутренним подъемом исполнять сонату до‑диез минор знаменитого композитора прошлых времен Людвига ван Бетховена.
Краснощекий перестал хихикать, звякать затвором винчестера, лицо его приняло более одухотворенное выражение, и он заплакал. А потом, склонив голову на бруствер, подложив под щеку винчестер, он уже спал. Спал он красиво, посапывая и раздувая щеки, спал как тот ребенок, шаловливый, уставший, набегавшийся за день по парку, в котором они играли в старинную игру, в палачей и жертву. В этой игре один мальчик изображал из себя нациста, второй — коммуниста, третий — полпотовца. Догнав каждый свою жертву, идеологического противника, они потом по очереди стреляли из пистолета жертве в затылок. Обычно, жертва должна была изображать из себя круглика. Никто не хотел быть жертвой, и им потом покупали по три порции мороженого. Выигрывал тот, кто большее количество раз попадет длинным патроном с резиновым набалдашником на конце по затылку жертвы. Сложность игры заключалась еще и в том, что они при этом должны одновременно выкрикивать смешные лозунги и строить на песке что‑то наподобие небольшого городка, взятого из описания в трактате Томазо Кампанеллы «Город Солнца». И там, на песке, обязательно должен быть хоть один дворец, не то «Дворец искусств», не то «Дворец просвещения», не то «Дворец гармонического развития личности». При подсчете баллов все учитывалось, и количество попаданий в затылок жертве, и оригинальность произнесенного лозунга, и архитектурные достоинства «Города Солнца» на песке.