И только охранники встали, как тут опять откуда‑то из‑за ангаров раздался новый взрыв, такой же мощный, как им показалось, и в небо повалил черный дым, а за ним опять послышались через некоторые интервалы другие взрывы, но уже намного потише. И они прикинули, что это в районе склада с горючими веществами и взлетной полосы. Что они не такие уж и глупые охранники, а смогли точно определить место взрыва, говорило и то, что зашедший на посадку самолет сделал круг и улетел назад, не смог сесть, а отдельные взрывы, никак бочки с водородом и спиртом, продолжали оглашать базу резкими хлопками.
И профессор Хименс и себе тоже оценил весь этот шумовой эффект, и он тоже понял, что перестали существовать два его генератора ГМП, а с ними и агрегаты из лаборатории, что взрыв произошел на той забетонированной площадке, на которой почему‑то остался «Дже». Ему стало жалко пожилого террориста, он хотел спросить у бородатого боевика с пулеметом в руках, почему остался там «Дже», но, взглянув сбоку на перекошенное злобой того лицо, промолчал. Еще профессор подумал, что, вероятно, все кончено, что вот теперь они куда‑то едут, убегают от кого‑то, что они теперь превратились в бандитов, и он в том же числе, что и он, как и Лесли, втянут в эти братоубийственные волнения, втянут крутликами, экстремистами, что сын его, по‑видимому, сейчас с такими, как он, борется, что нужно ему как‑то сообщить о смерти матери, ведь он ее так любил…
* * *
Что существует еще один заслон, секретный, невидимый со стороны, профессор вспомнил только тогда, когда где‑то в двадцати‑тридцати киломерах от базы дорогу им преградили выскочившие из‑за кустов две группы эсэсовцев в черных мундирах, с автоматами, со своими автоматами, и несколько американских солдат в желто‑зеленых маскхалатах. Дальше, по обеим сторонам дороги, тоже уже выскакивали из‑за холмов чернорубашечники с автоматами, густо покрывая своими фигурками песчаные холмы плато.
Они уже все бежали к грузовику, некоторые стреляли на ходу. Сидевшие в кабине интеллигентные террористы успели их заметить, и машина уже притормаживала, разворачивалась на узенькой площадке, натыкаясь на камни, сдавая назад и снова дергаясь вперед. Ярко блестел металл шмайссеров на солнце, яростно горланили что‑то вошедшие вновь в боевитый раж эсэсовцы, подступая к грузовику все ближе и ближе. Их разделяли уже пятьсот метров, четыреста, триста. А грузовик все никак не мог развернуться, все дергался то взад, то вперед, натужно урча мощными двигателями.
И тут с кузова спрыгнул Грегори Волкер, схватив лежавший на полу шмайссер бородатого террориста, а тот что‑то копался со своим крупнокалиберным пулеметом, что‑то в нем заело, и побежал навстречу немцам, стреляя короткими очередями и виляя со стороны в сторону. Что‑то орал ему вслед бородатый социалист, требовал вернуть его автомат, приказывал Грегори остановиться. Он никак не мог наладить пулемет, но уже тащил его к другому борту, дергал лихорадочно за затвор.