- Ничего, ничего, - успокаивал земляков Джумабай. - Вы хорошо поработали. Слава аллаху, у меня
хлеб остался. Я помогу вам. Ничего, ничего.
Ошеломленные люди молчали. За спиной, в брошенных домах, надрывались дети; протяжно, по-
волчьи, выли собаки.
Что же будет?
- Как жить?
Первые нерешительные вопросы. Джумабай заглядывает людям в глаза, успокаивает:
- Разве я вам враг? Помогу, помогу.
О ребятах вспомнили днем. Переспросили всех жителей. Кто-то сказал, что видел двух мальчишек в
полночь, постояли они на улице и пошли дальше.
Из города приезжали красноармейцы. Два дня они ходили из дома в дом, потом собрались и увезли с
собой Джумабая.
Родился слух и пошел ползать по кишлаку: поля подожгли мальчишки.
- Старик не мог. А кто еще?
- Волчата выросли, - говорили о мальчиках дехкане.
- Самые настоящие.
Это мнение так и осталось жить в кишлаке. Менялись времена и люди. Вечным был только Айкар с
синеватым снегом на вершине. Долго еще ходили слухи о тревожном времени, о злых «волчатах»,
вскормленных хитрым, жадным человеком.
Потом и они забылись. Кишлак потрясали новые события.
Из рукописи Махмуд-бека Садыкова
Я приехал в родной кишлак, где не был более сорока пяти лет. Это было в начале июня. До уборки
хлебов оставалось дней десять - двенадцать. До уборки хлебов...
Помню, как завидовали нам кишлачные ребята: сироты живут в самом богатом доме. Мы были
голодными, ходили босиком. Нас не могли отличить друг от друга. Рустам и Камил - двое ободранных
мальчишек.
Кого хотел сделать из нас Джумабай? Не знаю. Но его имя долго служило мне защитой в чужих
странах. В тесном караван-сарае не раз вспоминал я Джумабая, называя его уважаемым и
благодетелем. Так требовала обстановка. Вокруг сидели все «бывшие»: муллы, баи, курбаши.
Но обо всем этом я расскажу позже. Обо всем этом - долгий рассказ. А сейчас - о свидании с родиной.
В родном кишлаке сохранилась кривая улочка, по которой вниз к речке сбегает ручеек. И, конечно,
Айкар. Он по-прежнему красив. В июне лежат на нем синеватые полосы снега, и по вечерам прохладно.
Мы сидели в доме, который расположился над самой речкой. Было слышно, как вода перебирает
камни, недовольно ворчит.
Это был пятый дом, который я посетил в этот день, а у дверей уже ожидал мальчишка лет
двенадцати. Он должен отвести меня в следующий дом. Было уже поздно. Я ломал голову, искал
убедительную причину, чтоб отказаться, перенести посещение на завтра. Причина, собственно, проста. Я