– В реанимации, – сказал парень, – на нее напали вчера вечером, когда она в магазин пошла. Ударили по голове, отобрали деньги. Врачи говорят, состояние тяжелое, но стабильное… А вы кто?
Егор нажал «отбой», откинулся к стене и бессмысленно смотрел в окно. В реанимации, значит. Напали, ударили по голове… Что это, если не месседж Черкашину – не лезь, или будет хуже, хуже тем, кто остался верен тебе. Значит, вчера поблизости был кто-то третий, причем профи – уж больно ловко он остался незамеченным. Выследил, проводил, отследил контакт и отправил Гришину в реанимацию. И точно два поезда столкнулись, чувство вины и злость на свою беспечность: и Гришину подставил, и слежку прозевал. И неизвестно, как у Гришиной в итоге все обернется, возраст все-таки, надо будет помочь, когда все закончится. А слежка… Раз шли следом вчера, значит, и сегодня не отвяжутся, и это, граждане, прекрасно.
И полдня слонялся по городу со «стечкиным» под курткой, сначала по закоулкам, потом по центральным улицам, заходил в магазины. Шел уверенно, спокойно, разглядывал встречных, заметил несколько знакомых лиц, кто-то поздоровался, кто-то спешно отвернулся, но Егору было плевать на тех и других. Он все искал в толпе «сопровождающих», вспомнил все павловские уроки – то резко разворачивался, то выходил из автобуса в последний момент, когда двери уже начинали съезжаться, то, наоборот, запрыгивал чуть ли не на ходу, продираясь в щель между створками, следил за отражениями в стеклянных витринах, наблюдал за машинами. И ничего, вообще ничего, все зря, целый день ухлопал впустую – им никто не интересовался, даже бродячие псы на помойке перед домом не обратили на Егора ни малейшего внимания, хоть гавкали на каждого, кто случайно оказывался поблизости. На всякий случай Егор пошарахался по району еще с полчаса, насладился дракой двух аборигенов из-за пьяной самки, детально изучил окрестности, потом, злой и уставший, притащился в квартиру. Чувство такое, точно над ним жестоко посмеялись, причем эти весельчаки целый день были рядом, точно вип-зрители в первом ряду, а Егор, увлеченный игрой, их не заметил. От бессилия и злости хотелось напиться или подраться, а лучше все и сразу, но вместо этого Егор завалился спать. В голове не было ни единой здравой мысли, время шло, Павлов второй день лежал в могиле, «Разборку» продают, «Астру» превратили в бордель. «Дмитриев, поди, счастлив». С этой мерзкой мыслью Егор и заснул, а очнулся от странных тихих звуков, точно где-то недалеко ножовкой пилили тугую струну. Полежал, приходя в себя, и тут сообразил – это мобильник пиликает в кармане куртки. Забыл выключить после звонка Гришиной и целый день протаскал его с собой.