Император, до сих пор с интересом наблюдавший за церемонией, теперь повернулся к эльфийке, и сказал:
– Это интересное решение, дочь. Будет любопытно посмотреть, что получится из твоей затеи. Но дело ведь не только в этом, правда?
Я с недоумением переводил взгляд с одного на другого. Похоже, император прекрасно осведомлен о той цели, которую Мать Сенней преследовала, пожелав принять меня в свою Семью, да еще и видимо, не об одной. Та явно смутилась, на императора взглянула даже с некоторым вызовом:
– Вы правы император. Я не только Мать.
– Что ж, ты знаешь, что делаешь. Только помнишь ли, что тогда и решаешь не ты?
– Да, государь. Я помню.
Я чувствовал, что в этой комнате я теперь явно лишний. Собеседники, похоже, отлично понимали друг друга, а вот я их не понимал совершенно. К тому же, заслушавшись, я так и не поменял положения – так и стоял, как дурак на одном колене. Надо сказать, произошедшее не слишком хорошо отразилось на моих умственных способностях – сказать, что я был ошеломлен, было бы преуменьшением. Более точно описать мое состояние можно было словом "шок", что и не удивительно – сначала принятие в род, и не в какой‑нибудь, а в Семью, да еще в Семью убитого мной коменданта, потом этот странный разговор…
Впрочем, разговор уже завершился, и собеседники явно вспомнили о моем существовании. Мать Сенней велела мне подняться, с колена, что я и сделал. Плохо запомнил, чем закончилась аудиенция. Что‑то говорил император, я кланялся и вежливо прощался с ним, и с Матерью Сенней – все это как в тумане. В общем, способность здраво размышлять и анализировать происходящее вернулась ко мне, когда я уже был в городе. Я вспомнил, что обещал сообщить шефу о том, что жив и здоров, как только смогу. Мне, конечно, не хотелось сейчас отвечать на вопросы, которые шеф не преминет задать, а хотелось побыть в одиночестве, и привести мысли в порядок, но обещание есть обещание, так что я отправился в свой любимый кабак – встретиться мы договорились именно там.
Шеф сидел в углу, лицом к двери, и, похоже, напряженно сверлил ее взглядом, по крайней мере, стоило мне открыть ее, как я натолкнулся на его настороженный взгляд. Взгляд, однако, сразу перестал быть настороженным, а превратился в облегченный, и шеф на весь зал заорал, чтобы ему принесли, наконец, жратвы, много и разной, и, главное выпивки, и чтобы соответствовала тем же критериям, что и еда. Трактирщик удивленно и немного обиженно забормотал, что до этого неоднократно интересовался, что же принести глубокоуважаемому лейтенанту, но лейтенант не соизволил ответить, а потому он, трактирщик, абсолютно не виноват в том, что господин лейтенант до сих пор сидит за пустым столом. Орк в ответ вежливо попросил трактирщика заткнуть пасть кружкой с пивом, за которую он даже готов заплатить.