Торговый караван (или как там их называют, если они не по пустыне, без верблюдов и в телегах) нагнал нас минут через десять. Уж не знаю, как мы смотрелись со стороны, но хозяин этой процессии из четырёх телег и пяти охранников предложил нам проехаться с комфортом, а не тащиться пешком.
У человека лет тридцати было открытое лицо, прямой взгляд, руки в мозолях и наполовину седые тёмные волосы. Вообще, как-то не выглядел он среднестатистическим торговцем. И рядом сидела девчонка лет двенадцати -- дочка. Она, наверное, и подговорила отца нас подвезти. Вон как смотрит...
-- Забирайтесь давайте, -- прервал мои раздумья человек. -- Вижу же, что девчонке плохо совсем. Да не беспокойтесь, платы не возьму -- я ж не зверь какой...
Мы не заставили себя уговаривать снова. Эта первая телега явно больше приспособлена для того, чтобы в ней в первую очередь было удобно ехать, а товар везти -- уже второстепенная задача. Ещё и брезентом в случае чего она накрывалась. Или что у них здесь вместо брезента? И слава Небу, что рессоры уже изобрели! На двух лавках вдоль бортов можно даже спать.
Двойняшки тут же завладели вниманием торговца и его дочки. Краем уха я слушал их, отметив, что хозяина каравана зовут Тихоном, а его дочку -- Олесей. Ван устроился читать... учебник по генетике за последний триместр третьего курса, выуженный из моей сумки. Эх, надо бы тоже начать учиться, а то отстану от программы, потом задолбаюсь нагонять. Ну а пока что я занят маленьким несчастным божеством, которое положило голову ко мне на колени и молча страдало.
-- Ирдес, -- позвала моя маленькая богиня, которая буквально минуту назад засыпала у меня на коленях. -- Спой мне, а? Ты так давно за гитару не брался. Я соскучилась по твоему голосу.
-- О! Так ты ещё и менестрель? -- повернулся ко мне услышавший слова богини человек. Окинул взглядом в поисках инструмента и уточнил: -- Тёмный? Парень, не отказывай! Правда, сыграй...
-- Ладно, -- вздохнул я. Гитара оказалась в руках ещё раньше, чем призыв окончательно сформировался. Соскучилась, чёрная красавица...
Мелодия ожила, едва пальцы коснулись струн. Долгое время звучала просто музыка. Я сам слушал её, нашедшую отражение в струнах, музыку души. Да, да, я очень часто думаю музыкой, выстраивая мысли нотным станом, а не словами.
Потом запел... как всегда, выкладываясь на полную. Не знаю, сколько времени это длилось. Но в один прекрасный момент боль в груди заставила меня заткнуться. Сделав вид, что просто пересохло горло, я попросил воды. И едва напившись тут же услышал просьбу спеть ещё.