– Отнюдь.
Джастин Фут кивнул.
– Резонно. Когда думающий человек слышит нечто противоречащее обычным понятиям, он не способен в это поверить без очевидных доказательств. И вам такие утверждения представляются голословными и странными, даже если они правда. Что же касается меня, то я с этим вырос. Я сорок пятый член «Семейства Говардов», а первый в нашем роду стал попечителем «Семейства» еще в двадцатом веке по григорианскому летоисчислению, когда Лазарус Лонг был младенцем, а Морин – молодой женщиной…
Я отключился. Слушать его я уже не мог. Констатация того, что прелестная леди, так нежно успокоившая меня, мать сыночка, которому от роду двадцать четыре века, притом что ей самой на вид не дашь больше сорока… Черт возьми, «в какие-то дни не следует вообще вставать с постели» – этот трюизм частенько звучал в Айове в годы моей юности, но он оказался справедливым и на Тертиусе спустя двадцать четыре века! (но как мне в эти века поверить?) Я же был совершенно счастлив, лежа на одной кровати с Минервой на одном плече, Галахадом – на другом и с Пикселем на груди! И никакого дурацкого «нажима» не было и в помине! Мысль о Морин напомнила еще об одном несоответствии.
– Джастин, меня волнует еще кое-что. Вы упомянули, что эта планета очень далеко от моей родной Земли. Как я уже слышал от других – на расстоянии семи тысяч световых лет в пространстве и двадцати четырех веков во времени!
– Нет, цифр я вам не называл; я не астрофизик. Но это, однако, не противоречит моим представлениям, и я не возражаю.
– Но ведь сегодня здесь говорят на моем родном языке, на моем диалекте английского со всеми присущими ему идиомами! Более того – я безошибочно слышу в нем уродливый акцент американского северо-запада, грубый, как ржавая пила! Разрешите-ка мне эту загадку!
– О, хоть это и кажется странным, но никакой тайны здесь нет. Тут говорят по-английски, во-первых, из любезности по отношению к вам.
– Ко мне?
– Да, Афина могла бы обеспечить синхронный перевод в обе стороны, и все, кроме вас, говорили бы на «галакте». Но, во-вторых, Иштар много лет назад решила, что английский должен стать рабочим языком в клинике и госпитале. Это, возможно, было обусловлено обстоятельствами, сопровождавшими последнее омоложение Сеньора. Что же касается айовского колорита – акцент идет от самого Сеньора, а поговорки – от его матушки.
Поэтому и Афина заговорила точно так же и не желает слышать ни о каком другом варианте английского. То же относится и к Минерве: она также училась языку, будучи еще компьютером. Но так говорят не все. Вы ведь знакомы с Тамарой?