– Да нет же, Ричард!
– Точно, как в свином глазу!
– Послушай, Ричард, вся ревность испарилась из Лазаруса давным-давно, много поколений назад. Я же была за ним замужем тринадцать лет и имею основания быть в этом уверенной. Нет, милый, он просто неспокоен. Он тревожится. И обо мне, и о тебе, так как знает, насколько опасна наша миссия – не только для нас, но и для Тертиуса, а стало быть, и всей семьи.
Он же понимает, что такое Мультивселенная и как она уязвима! Лазарус посвятил всю свою жизнь и свое состояние обеспечению безопасности тертиан.
– Допустим. Но при всем при том ему не мешало бы быть чуточку цивилизованнее. Воспитаннее. Вежливее.
– Мне бы тоже этого хотелось. Подержи-ка киску, я прогуляюсь по причине пипи. А после этого я проголосую за сон.
– Я тоже. За то и за другое. Ох, до чего же восхитительно, встав с постели, прогуляться в туалет не прыжками на одной ноге, а настоящими шагами!
* * *
Мы уже засыпали в обнимку, погасив свет. Ее голова покоилась на моем плече, котенок тоже расположился где-то поблизости. Мы уже почти спали, когда она прошептала:
– Ричард… забыла… Эзра…
– Что забыла?
– Его ноги… Когда он впервые пошел… с костылями… через три дня, а для меня – через три месяца. Мы его поздравили, а Ксия – еще и в горизонтали.
– Наилучшие поздравления!
– Она уложила его в постель, сама раздела…
– Славные девочки! Что еще новенького?
Мне показалось, что она совсем проснулась, но она сонно пробормотала:
– Вайоминг…
– Что, дорогая?
– Вайо, моя дочь. Маленькая девочка, игравшая в фонтане… Ты помнишь?
– Да, да! Твоя? Ох, бабуля!
– Ее назвали в честь моей мамы Вайо. Лазарус…
– Она дочь Лазаруса?
– Кажется, да. Иштар говорит, что так. У девочки много хороших генов. Я попытался представить себе лицо девчушки. Маленький эльф с ярко-рыжими волосами.
– Она очень похожа на тебя.
Хэйзел не ответила. Ее дыхание стало медленным и ровным.
Я почувствовал коготки на своей груди и щекотку в подбородке.
– Мурр-р!
– Тише, малыш! Мама спит.
Котенок сполз пониже и приготовился спать. Итак, этот день завершился так же, как и начался – маленьким зверенышем на моей груди.
Это был очень наполненный делами день!
Бедна та память, которая имеет дело лишь с прошлым.
Чарльз Лютвидж Доджсон (1832-1898)
– Гвендолин, любовь моя!
Хэйзел замерла с зубной щеткой в руке и испуганно обернулась:
– Что, Ричард?
– Сегодня у нас юбилей. Мы должны его отпраздновать.
– Я всегда готова праздновать, хотя не очень понимаю твою арифметику.
И как отпраздновать? Изысканным завтраком? Или возвращением в постель?
– И тем и другим. Плюс специальное мероприятие. Но еда – в первую очередь. А что касается арифметики, то сама посуди: у нас юбилей, поскольку мы женаты ровно неделю. Ну да, я знаю, что ты считаешь его двухлетним…